По следам Драула - страница 21

Раз в несколько дней мы срезали молодые побеги зелени и подвешивали их тут же, в затененном уголке на веревку, чтобы побеги медленно высыхали, сохранив свой аромат, свежий цвет и вкус. Высохшие пучки мы снимали, обрывали листья и размалывали на маленьких жерновах. Иногда размалывали и веточки, но не у всех трав.

Например, те странные фиолетовые растения, которые Грита назвала базиликом, мы перемалывали без веточек. А трава, названная ею укропом, перемалывалась вся без остатка.

Всего за декаду я узнал столько новых ароматов и вкусов, что уже не мог представить, как вернусь домой и буду есть обычную жареную пищу. Пресную, без тонких вкусов, без сытного бульона, без всех этих специй.

Иногда я ловил себя на мысли, что больше не хочу домой, что остаток своей жизни я хотел бы провести здесь, за неспешной работой и вечерними разговорами. Я даже мог бы найти себе здесь женщину и состариться вместе с ней. Но тогда перед лицом вставало серое изможденное лицо отца, а в ушах звучал собственный голос, твердящий, что фамилия Рех навсегда останется в истории.

Я сам загнал себя в эту ловушку. Давно. Даже не подозревая о том, к чему приведет то, данное отцу на эмоциях, обещание. Не прошло и дня, чтобы я не сожалел о содеянном, о последствиях моего тщеславия и глупой жадности.

За эту декаду я узнал немного. Все чаще, погруженный в мысли я отказывался от игры с Мидри и просто сидел на крыльце. Я все же пристрастился к курению. Забавно, правда. Тот, кто хотел в будущем оставить эту «заразу» в лесу, сам стал тем, кто вынесет её отсюда и преподнесет миру на блюдечке.

Меня даже научили вырезать трубки и выбирать древесину для них. Как раз супруг Гриты, с которым она меня познакомила. Он оказался талантливым резчиком по дереву и мастером гончарного дела. После работы в малом саду я приходил в его мастерскую и наблюдал, пока однажды он не предложил обучить меня так же, как он учил мальчишек, чтобы передать свое искусство. Мидри дал добро в тот же вечер, однако работу в саду не отменил. Я бы и сам не захотел бросать ее.

Забота о растениях приносила покой в мою душу. И Грита была ко мне очень добра, и её муж. Оба сияли, стоило им даже издалека опознать силуэты друг друга. В их отношениях было столько нежности и уюта, что иногда я даже завидовал. По-доброму завидовал. Теплота их любви охватывала всех, кто видел их счастье. Даже на меня её хватило.

Они женаты уже несколько лет и растят замечательного малыша. Пока Грита занята в саду, за ним приглядывает муж, а потом они меняются местами и уже она присматривает за сыном, а мужчина обучает меня и еще несколько мальчишек постарше.

Видя, как нежен этот мужчина со своим ребенком и женой, я бы никогда не подумал, что из него может выйти настолько строгий учитель. Любая наша работа должна была быть идеальной на сто процентов. Либо идеал, либо мусор. Он не принимал ничего, что хоть немного отходило бы от его стандарта. Хотя его тоже можно понять. Все мужчины здесь стремятся оставить что-то после себя. Ремесло, знания, изобретения. Что-то, что могло бы сказать всем, что он жил здесь. Что именно он жил и обучил себе замену.

Так размеренно и незаметно пролетели три месяца. Я успел побывать и пастухом, и поваром, и ремесленником. Огородничество, строительство и полевые работы тоже легко мне поддались. Каким-то немыслимым образом я сумел побывать даже охотником и следопытом. Еще дважды я был с Мидри в лесу. Узнал, что дома и трубки блестят, потому что их покрывают густым соком особых деревьев, называемым лаком. Узнал секреты готовки Дрины. Научился печь хлеб с начинкой.