Л.: Да нет, просто всем ведь любопытно: откуда такие связи? И получается, что, как бы, не совсем сами…
В.: Все привыкли, что связи, в обычном смысле, очень хорошо действуют на бытовом и формальном уровне, в разных законных и противозаконных структурах. Но здесь-то речь совсем о другом. Здесь совсем не те связи. Это судьбоносные события, встречи, стечения обстоятельств, самый что ни на есть естественный процесс движения, я надеюсь, к высокой цели. Этим, может быть, и отличается не халтура от халтуры. И в любом случае, прежде всего, это лично мой путь по жизни, лично моё восприятие мира, лично мои взаимоотношения с миром. А ты говоришь: не сами…
Л.: Ну хорошо, давай зайдём с другого бока… Ты же, наверняка, знаком с кем-нибудь из известных исполнителей шансона?
В.: Одно время иногда звонил Асмолову, и из Воронежа, и когда бывал в Москве. А непосредственно встретился с ним позже, в Питере. Случайно увидел там его афишу. Пришёл к нему до начала концерта, он посадил меня на первый ряд. Показался мне человеком почему-то одиноким, спокойным, грустным в себе. Это было, примерно, в 1990-м году.
С Джигурдой познакомился в Москве. У него как раз намечался концерт в кинотеатре «Варшава» и получилось так, что он пригласил меня на своё выступление. Зал был полон, пришлось расположиться за кулисами… Асмолов проще, естественнее, ближе мне по своей натуре.
С Новиковым Александром в первый раз пути пересеклись в начале 1991-го года, в Москве, в гостиничном комплексе «Измайлово». Всех нас, приглашённых участников 1-го фестиваля «Русский шансон», помимо хороших гонораров, согласно договоров, должны были обеспечить гостиничными номерами и ресторанным питанием. Вот нас всех и собрали в «Измайлово». С Новиковым приехал его музыкальный коллектив. Изначально участники не шли на общение друг с другом, но атмосфера была очень цивилизованная. А познакомился я с ним позднее, в 1996 году, когда был в Екатеринбурге. Специально для этого зашёл к нему в офис на территории Свердловской киностудии.
Л.: Кстати, как ты относишься к творчеству Новикова?
В.: В том, что сейчас называют шансоном, по моему, после Высоцкого, две самые заметные фигуры – Розенбаум и Новиков. Но если к знакомству с Розенбаумом и многими другими исполнителями, и депутатами, я никогда не стремился, то в Новикове есть что-то для меня притягательное, особенное, хотя, конечно, и он, и остальные, в творчестве, все сами по себе, и я тоже сам по себе.
Мне нравится что-то из того, что делает Новиков, что-то из того, что делает Розенбаум, или Лоза, или, скажем, Лаэртский…
Л.: А, скажем, Шуфутинский, Круг, Трофим, Кучин, Полотно, «Лесоповал»?
В.: С уважением отношусь к любому успешному проекту.
Л.: И всё? А можно немного поподробнее?
В.: Поподробнее? У исполнителей такого уровня не может не быть хороших песен. Есть песни, которые и мне нравятся у Круга, у Трофима, у Кучина. Но их немного. И даже в них, как правило, одинаково преобладает добротная, но слишком привычно-профессиональная приглаженность. Очень нравится Полотно как исполнитель.
Л.: А кого бы ты выделил из более современных представителей шансона? Например Жека, Забелин, Я. Боярский, «Бутырка», Школин, Бочаров, Куплетный, Кузнецов, Север?
В.: Бочаров и «Бутырка».
Л.: Это потому, что они тоже из Воронежа?
В.: Это потому, что они из Воронежа и у них есть известность, и потому что у них есть творческий потенциал.
