К раненому Соколову доковыляли, молча. Юра усадил Суханова рядом с другом, а сам принялся обыскивать мешки в поисках бинтов для Александра. Не найдя таковых, но вспомнив, что Нечипоренко всегда тайком носил с собой маленькую фляжку со спиртом, пограничник принялся искать его. И наконец, проверив каждого, Юре все же удалось найти то, что он искал. Вернувшись к остальным, Луговой отправил Ивана собирать все оружие и боеприпасы, разбросанные на месте взрыва, а сам, достав штык-нож, принялся разрезать правый сапог на ноге раненого Сокола. Срезав изорванную осколками часть сапога, он увидел, что в ноге застряли несколько крупных осколков.
– Ну, чего там? – взволнованно спросил Соколов.
– Успокойся, нормально тут все, всего лишь маленький осколочек застрял, сейчас вытащим.
Раненый попытался приподняться и взглянуть на свои увечья, но Юра быстро уложил его обратно.
– На вот, – Луговой, достал фляжку, – глотни для обезболивающего действия.
– Господи… и Дима тоже? – покосившись на знакомую фляжку, спросил Соколов.
– Да, – кивнул Луговой, – половина туловища и левая рука от него осталась.
– Боже мой, – отхлебнув из горлышка, ужаснулся раненый, – быть того не может, Юра! Ну не может этого быть!
Луговой покосился на скривившегося от боли друга. Сняв с себя гимнастерку, он принялся разрезать штык-ножом свое нательное белье на узкие лоскуты. За неимением чистых бинтов – сойдет и это.
– Ты чего это задумал?
– Ногу тебе хочу сохранить!
Нарезав несколько лоскутов и отложив их в свою фуражку, он взял штык-нож и полил на него спиртом из фляжки, после чего налил на рану. Раненый вскрикнул, но рану нужно было обеззаразить, иначе могло возникнуть заражение, гангрена и смерть.
– Ты что делаешь?! – взвыл от боли Соколов, – совсем сдурел?!
– Успокойся, если я не достану осколки, у тебя рана загниет, – ответил Юра, извлекая из ноги металлический фрагмент авиабомбы, – танцевать как потом будешь?
– Ты мне до смерти будешь это вспоминать?! – взвыл Александр.
Ему было дико больно, на глазах проступили слёзы, но раненый пограничник, стиснув зубы и тихо постанывая, стал ждать, когда Луговой закончит обрабатывать его ногу.
Достав два крупных осколка, Юрий ещё раз полил на рану из фляжки, раненый вскрикнул и дернулся.
– Готово, Сашок, теперь, надеюсь, все будет в порядке!
Юрий начал заматывать ногу нарезанными повязками.
– Спасибо, – поблагодарил друга пограничник, – чёрт, как же больно.
Юрий улыбнулся и похлопал парня по плечу.
– До свадьбы заживет!
– Дожить бы до свадьбы этой.
– Даст Бог, доживем.
Луговой отхлебнул остатки спирта и вытер рукавом взмокшее лицо.
– Тьфу, – поморщился он, – как вы эту гадость пьете?
– Ничего-то ты не понимаешь, Юрок, – попытался улыбнуться друг, но от боли это стало похоже на гримасу, – ладно, надо решать, что делать дальше, не сидеть же нам тут вечно.
Юрий прислушался. На границе в той стороне, где находилась 5-я застава, доносилась стрельба и редкие взрывы, значит, застава обороняется, и врагу пока не удалось перейти границу.
Вдруг со стороны Кагула послышался вой самолетов.
– Воздух!!! Ложись!!! – тут же скомандовал сержант, бросился к раненому и потащил его за уничтоженную полуторку. Иван, насобирав уже с десяток винтовок и набив полные карманы обоймами, возвращаясь к ребятам, тут же бросил оружие и кинулся на землю. Два румынских пикирующих бомбардировщика, прогудели над головами пограничников и ушли в сторону Румынии. Один из «Юнкерсов» дымился, значит, наши успели им всыпать.
