– Из Спейсайда. Так называется один из районов Шотландии, где производят виски.
– А ты откуда знаешь? – осведомилась официантка.
– Знание, Надюша, сила. А если серьезно, как-то в Интернете вычитал. Давай, Эдик, водочки, нашей русской, только смотри, паленку сразу отличу!
– Да уже никто давно подделкой не торгует.
– Ты это вон той компании ирокезов расскажи.
– Закуска?..
– Что у вас есть?
– Бифштекс с жареным картофелем и соусом.
– Салат?
– Тайский, овощной, «Радуга».
– Давай бифштекс, овощной салат, хлеб, конечно, и минералки.
– Десять минут.
– Да хоть двадцать. Я никуда не спешу. Бутылку не прячь далеко. Можешь выставить ее на стол.
– Бутылку нельзя.
– Значит, Надюше придется периодически подносить мне по сто пятьдесят.
– Это моя работа.
– Ну да.
– А как насчет массажа, Вадим? – спросил бармен и кивнул в сторону девиц.
– Посмотрим, как пойдет. А почему я Жорика не вижу?
– Недавно уехал. Так что из мужиков я один здесь, не считая повара-китайца.
– Справишься. Народу сегодня мало.
– К десяти подгребут.
– Так это хорошо. Заработаешь. – Галдин выпил сто пятьдесят граммов водки, закусывать пока не стал и сел за столик рядом с молодой парой.
Вскоре Надежда принесла ему еще водки, бифштекс, салат, хлеб и минералку.
– Приятного аппетита, Вадим.
Она пыталась кокетничать с ним. Это было понятно. Девочке хотелось устроить жизнь в Москве, а это возможно, если рядом мужчина. Пусть не бизнесмен, но хотя бы такой, как Галдин. Все не в подвале жить.
В принципе официантка была ничего, но к долгим отношениям Галдин не стремился, а обманывать девчонку считал делом подлым.
– Спасибо, Надюша. – Старший лейтенант принялся закусывать.
Компания ирокезов тем временем основательно поддала и начала шуметь. Гогот быстро усиливался. Переростки уже начинали мешать старшему лейтенанту культурно отдыхать.
Галдин позвал официантку, и она чуть ли не бегом подскочила к нему.
– Надюша, можно сказать этим недоумкам, чтобы вели себя потише?
– Ой, Вадим, я не могу, боюсь.
– Эдик?..
– Да тот еще больше боится. Был бы охранник Боря, тот мигом заставил бы парней притихнуть. Он у нас десантник, пять лет в спецназе воевал, вся грудь в медалях и орденах. Да вот не вышел сегодня, простудился.
– Ладно. – Галдин уже влил в себя бутылку, закончил с закуской, собирался рассчитаться и отправиться восвояси.
Тут чернокожая девица поднялась и потянулась, да так, что стали видны ее белые трусики. Это зацепило парней.
– Эй, тварь черномазая, сваливай отсюда! Это зал для белых! – выкрикнул лупоглазый парень.
Куна посмотрела по сторонам, особой поддержки не увидела, но не ушла. Видимо, посчитала, что в случае чего Эдик вызовет полицию, отделение которой находилось рядом, буквально за углом.
– Ты что, обезьяна, не поняла? – еще сильнее заорал парень. Рудик, сечешь, эта мартышка, обезьяна вконец оборзела, – обратился он к товарищу.
– Так проучи ее. Неужто не знаешь, как это делается? – спокойно ответил ему пацан, вальяжно развалившийся на диванчике.
– В натуре, проучу. Всякая вонючка будет нам вечер портить!.. И кто ее только трахает? – Лупоглазый подонок поднялся, в руке у него что-то блеснуло.
«Это не нож, – определил старший лейтенант. – Скорее свинчатка. Даже на девушку этот боец идет с оружием».
Галдину пришлось встать. Он подошел к столику, за которым сидели барышни, остановился.
К нему тут же подвалил лупоглазый фрукт:
– Ты чего, мужик?
