– Мне нравится и этот.
– Хорошо, – уступил дядя, – хорошо! Но как ты в школе будешь себя чувствовать? Это тебе не ваша деревня! Здесь как-никак город! – он встал, вены на его висках вздулись, он устал и хотел спать, а уж точно не говорить о моей форме одежды, – как тебя в школе будут воспринимать? У нас такую одежду мало кто носит! – все распылялся он.
– Тебе плохо, Рустам? – в глазах тети отразилось беспокойство и забота, а также… любовь.
Я подумала, как мог он оставлять ее каждую ночь одну, когда по прошествии стольких лет она все же любила его!
В комнату вошел Махмуд. Я улыбнулась. Это был старший брат Исмаила, они были погодки. Вот его-то я помнила хорошо! В детстве, когда я гостила у бабушки, мы так ловко лазили по деревьям, а как мы уплетали незрелую алчу!
– Сестренка!
– Махмуд! – он обнял меня, и я почувствовала, что все же не одна.
– Папе плохо? – спросил с беспокойством он, он был так похож на свою маму.
– Меньше надо по ночам шляться, – послышался за спиной грозный шепот Исмаила.
Мы обернулись.
– А ну замолчи! – скомандовал Махмуд, – о чем вы тут спорите? – спросил он у тети.
– Папа против черного хиджаба Ханифы.
– Пусть ходит, как хочет, она же наоборот одевается, а не раздевается, – с недоумением сказал Махмуд, и я почувствовала, что хоть кто-то здесь меня понимает.
Тетя принесла дяде таблетку и воду, откинувшись на кресло, он сказал:
– Пусть ходит, в чем хочет! Будут проблемы – сама виновата!
Меня не обидели его слова, ведь я и только я была отныне за себя в ответе.
– Но в школу ты пойдешь! Девушке надо быть образованной!
– Рустам прав, – сказала тетя, – окончить школу ты должна.
– Хорошо, – согласилась я.
– А потом устроим тебя в ДГУ, на какой факультет ты хочешь? – спросил дядя.
– А что такое ДГУ? – спросила я.
Все засмеялись, даже Махмуд улыбнулся.
– Неужели в Даге есть люди, которые не знают ДГУ! – удивился Исмаил.
– Это университет, Ханифа, – объяснила тетя, – Дагестанский государственный университет.
– Какой же мне университет! – воскликнула я, – я даже школу не окончила! Я не сдам экзамены.
– Эх, ты глупая, папа все устроит! – сказал Исмаил.
У меня в голове все равно не складывалось, как он все устроит, он же не Аллах, не вобьет же он мне эти знания в голову!
– Ты в натуре, как с луны свалилась, – эта ухмылка Исмаила начинала меня порядком раздражать.
На удачу в этот момент у него в очередной раз зазвонил телефон, и он вышел из комнаты.
– Ханифа, принеси дяде подушку.
Я вышла из зала и направилась в спальню. В коридоре я задержалась, мне стало интересно, о чем и с кем постоянно говорит брат.
– Я… да сегодня, а что телка ничего так? Да я свалю… не вопрос.. да у нас дома сейчас полный…, – донеслись до меня отрывки его разговора, тут, он увидел меня, прикрыл трубку рукой и сказал:
– Тебе чего? А ну проваливай!
– Я? Я не… – запиналась я. И, словно вспомнив про подушку, я убежала в спальню.
О, Аллах! С кем он говорил? О каких таких телках, и тут мне стало так грустно и обидно за тетю, за ту, другую девушку, которая когда-либо придет невестой Исмаила в этот дом, он также, как и его отец, будет пропадать ночами, а она, также, как и тетя Фатима, проливать по нему слезы. И я подумала, а ведь, скорее всего они не одни такие, и в Дагестане еще сотни таких семей, сотни таких Рустамов и Фатим. Я принесла подушку дяде, и мне так хотелось поговорить с ним о его похождениях, но я не могла. Да и кто я такая? Жалкая сирота, которую он приютил по своей доброте. А может, и не по доброте, а чтобы люди не сказали, что не посмотрел за детьми сестры?
