Дед, отпив чаю, посмотрел на внука и сказал: "Вчера что ли слыхал?" Внук мотнул головой.
– Да фриц наш, поди, опять балует… – зевнув, ответил дед.
– Какой фриц? – не понял Сашка.
– В войну еще на танке потоп в болоте нашем, что на опушке леса. Бабки говорят, что это он в колокол-то наш и звонит… – сделав еще глоток чаю, дед посмотрел в окно в сторону леса.
На опушке возвышался разрушенный еще в войну храм, его наполовину развалившаяся колокольня пикой смотрела в голубое небо, в звоннице, на синем фоне небесной дали виднелся небольшой колокол.
Сашка подумал, что это местная забава, наверное, или пугалка для приезжих, и дед решил подшутить над ним. Забыв про этот разговор, они пошли править покосившийся хлев и до вечера провозились.
Подъем…
Не прошло и трех дней после разговора о ночном звонаре, как дед с внуком приметили скопление народа и техники у болота. Тяжелый бульдозер крутился у трясины, люди копошились в топи, работа кипела. В деревне пошли разговоры о танке и поисковом отряде от краевого музея.
Такое событие, конечно же, нельзя было пропустить, и внук с дедом отправились посмотреть на происходящее у болота поближе.
В трясине лазил водолаз, он то появлялся, то погружался снова в пучине грязи и ила. Наконец, появившийся над поверхностью водолаз, махнул рукой и направился в сторону берега.
Желтый бульдозер взревел, выдав струю черного дыма из трубы, трос, прицепленный к нему, вытянулся, как струна. В болоте пошло какое-то движение, на его поверхности стали появляться пузырьки и грязевые вздутия. Люди расступились, все напряженно ждали.
Стальной трос натягивался и ослабевал, бульдозер, коптя, как паровоз, тащил со дна болота нечто громоздкое и тяжелое. Через час трудоемкой работы показалась задняя часть танка, с нее комьями стекала грязь, бульдозер отчаянно греб землю, волоча машину из трясины.
Утопленник…
К вечеру немецкий танк Panzerkampfwagen III стоял на берегу болота. Поисковики очищали его от многолетних грязевых отложений. Обставив осветительными лампами с каждой стороны машину, они лопатками и скребками усердно работали, о чем-то возбужденно разговаривая.
Стало уже поздно и дед с внуком под впечатлением отправились в деревню, на следующий день Сашке нужно было возвращаться в город. "Вона как, достали все-таки, значит, был немец в трясине…" – рассуждал вслух Андрей Ефимыч, потирая бороду.
Придя домой, поужинав и обмыв, так сказать, "спасение", хозяин и молодой гость его, обсудив увиденное, легли спать. Рано утром Андрей Ефимыч проводил Сашка на электричку.
– Ну что, с Богом, Санёк! Что узнаю про фрица, сообщу, родителям привет передавай! Береги лоб…" – улыбнулся дед и обнял внука.
Сашка взвалил рюкзак с гостинцами на плечи и шагнул в тамбур зеленого электропоезда. Усевшись на скамейке, он помахал стоящему на перроне Андрею Ефимычу. Попрощавшись, дед обернулся и направился домой. Вагон вздрогнул и покатился, отдаляясь от вокзала.
Сидя на скамье, Саня задумчиво смотрел в окно на мелькавшие поля, леса; он думал о немецком танке, колокольном звоне, храме и об Андрее Ефимовиче.
P.S. Позже из письма Андрея Ефимыча он узнал, что в танке были найдены останки немецкого водителя-механика и что звали его Йозеф Хофманн (при нем документы были найдены и жетон). К ним в село приезжала целая немецкая делегация, забрали Хофманна на родину, а танк перевезли в краевой музей.
