По ту сторону партии: эволюция концепции «партии» в марксизме - страница 4

Несмотря на «заключительное исповедание веры» этого отрывка касательно коммунизма, и несмотря на то, что Маркс настаивал на независимом характере пролетарской партии, политическая деятельность последней с самого начала была основана на буржуазно-демократическом процессе. Динамика капиталистических революций в Европе против остатков феодализма должна была быть завершена, и поэтому вполне логично было установить преемственность с якобинским экстремизмом, воплощенным Бабефом и «Равными» в 1796 году: «Французская революция – не что иное, как предвестник другой революции, той, которая будет большей, более величественной и последней». («Манифест Равных», Сильвен Марешаль, 1796 г.). Позиции Маркса и Энгельса в отношении России (ликвидация царизма благодаря буржуазной революции) и национально-освободительной борьбы (например, поддержка независимости Польши), таким образом, совершенно понятны в связи с их общим взглядом на революционный процесс в течение всего периода. XIX века: слияние демократического и пролетарского этапов. «Как и во Франции в 1793 году, задача подлинно революционной партии Германии – провести строжайшую централизацию…. Они [коммунисты – перев.] могут заставить демократов проникнуть в как можно большее количество сфер существующего общественного строя, чтобы нарушить его нормальное функционирование и для того, чтобы мелкобуржуазные демократы сами себя скомпрометировали; более того, рабочие могут заставить сконцентрировать как можно больше производительных сил – транспортных средств, заводов, железных дорог и т. д. – в руках государства» («Обращение Центрального комитета к Союзу коммунистов», Лондон, март 1850 г.)

Энгельс уже сформулировал это слияние (поддержка революционной буржуазии или реализация демократических задач путем замены революционной буржуазии) в своих статьях о движениях 1847 года: «Демократическое движение во всех цивилизованных странах, в конечном счете, стремится к политическому господству пролетариата. Это предполагает, что пролетариат существует, что правящая буржуазия существует, что существует промышленность, которая порождает пролетариат и которая привела буржуазию к власти». («Гражданская война в Швейцарии», Deutsche-Brüsseler-Zeitung, 14 ноября 1847 г.)

И снова, помимо созревания объективных условий (экономический и социальный детерминизм), гарантия перехода к социальной революции после политического этапа основана исключительно на применении «коммунистического кредо», которое существует как радикальная теория в пролетарской партии. Но, как показала история, «партии пролетариата» у власти (социал-демократия, затем большевизм) не только не способствовали этому переходу, но и станут главным препятствием на пути любой коммунистической трансофрмации общества. Потому что, отождествляя себя с государством и поддерживая концентрацию капитала, они проявят себя как инструменты рационализации системы и, следовательно, сверхэксплуатации пролетариата. Энгельс предвидел угрозу возможной интеграции партии в систему, но лишь благодаря тенденции отдавать предпочтение требованиям повышения заработной платы, тред-юнионизму, а не стремлению партии преследовать задачи демократизации: «Что касается Chambres Syndicales – чтож, если кто-то считается членом Рабочей партии, каждая забастовка которой, как и английских ПРОФЕССИОНАЛЬНЫХ СОЮЗОВ, борется исключительно за высокую заработную плату и короткий рабочий день, но в остальном им наплевать на движение – тогда единственная партия, к которой он примыкает – это партия за сохранение наемного труда, а не его отмену». (