– Ну, как же ты познакомилась с этим своим женихом? – поинтересовался Эдуардо.
– Я выходила из метро, а он стоял, раздавая еду бездомным, – ответила она. – Меня потрясло, что он стоит на холоде, раздавая еду и одеяла. Завязался разговор, и мы обменялись телефонами. Остальное, как говорится, уже история.
– Это серьезно?
– Очень. Мы собираемся сыграть свадьбу в июне.
Медленно отпив вина, Эдуардо поставил бокал на стол. Белла выходит замуж? Нет, не теперь.
– Ты понимаешь, что не можешь выйти замуж, не получив моего разрешения?
– Что? – спросила она, заморгав.
– Это четко изложено в завещании твоего отца. Я должен одобрить твоего избранника, если ты решишь выйти замуж до двадцать пятого дня рождения.
Белла широко раскрыла глаза от удивления, но тут же прищурилась:
– Ты врешь. Ты отвечаешь за мои деньги, но не за личную жизнь.
– Можешь спросить у юриста, – равнодушно предложил он, повернувшись к плите.
Воцарилась тишина. Эдуардо ощущал ее нарастающую злость. Воздух вдруг стал тяжелым, наполненным ожиданием. Так после вспышки молнии все наполняется ожиданием раската грома.
– Это ты посоветовал моему отцу, да? – спросила Белла. – Ты сделал все, чтобы подчинить себе мою жизнь?
Эдуардо положил деревянную лопатку на тарелку и обернулся, скрестив руки на груди:
– Так почему ты хочешь выйти за этого Джулиана?
– Потому что я люблю его, – ответила она, подняв голову.
Он засмеялся:
– Вот это смешно.
Белла посмотрела на него так, будто хотела просверлить взглядом.
– Наверное, это действительно смешно для человека, который вообще ничего не испытывает. Ты не узнал бы любовь, даже если бы она подошла совсем близко и укусила тебя за нос.
Эдуардо снова уставился на ее губы, фантазии о которых не давали ему покоя долгие годы. Фантазии о том, как эти мягкие и податливые губы целуют все его тело, пока он наконец не взрывается от наслаждения. От этих мыслей его пронзила раскаленная стрела страсти. Он представил, как пухленькие губки Беллы возносят его на небеса…
Но сейчас она шипела на него, как разъяренная дикая кошка.
– Поверь, я способен узнать страсть, – сказал он, – и ты явно ее испытываешь.
Чуть не подавившись от возмущения, Белла выпалила:
– Как ты смеешь?
– Смею, – коротко бросил Эдуардо, проведя пальцем по ее руке.
Она отдернула руку, как будто он обжег ее:
– Не трогай меня!
– Мне нравится прикасаться к тебе, – проговорил он низким голосом. – Честное слово, это на меня так действует…
Белла нервно сглотнула:
– Перестань. Сейчас же перестань.
– Что перестать? Смотреть на тебя? Представлять, каково это – войти в тебя? Как ты будешь кричать и извиваться подо…
Она замахнулась так быстро, что Эдуардо едва успел ее остановить. Он схватил руку Беллы в миллиметре от своей щеки, сжав ее запястье с такой силой, что мог оставить синяки.
– Я могу быть грубым, принцесса. Я могу быть таким, каким ты захочешь.
– Я тебя не хочу, – проговорила она, чеканя каждое слово.
Он чувствовал, как ее бедра трутся о его бедра, как ее грудь слегка касается его груди. Под его пальцами трепетало ее сердце. И по телу Эдуардо разливалось дикое всепоглощающее первозданное желание.
Было бы так просто вновь поцеловать Беллу, снова ощутить вкус ее губ, дразня ее наслаждением, которое он жаждет испытать сам и от которого она непременно взорвется как фейерверк. Эдуардо не сомневался: вместе они будут как динамит. Белле нужен человек достаточно сильный, чтобы контролировать ее дикие порывы и беспечный характер, а мужчины, с которыми она встречалась, порхали вокруг нее, как мотыльки вокруг яркого пламени.
