Еще немного, и ОНА без сил растянулась на полу. Сознание заволакивала приятная темнота. ОНА сделала последний жуткий вдох и вцепилась в горло, забившись на полу в безумной пляске. Дернулась и застыла.
Та другая осталась сидеть на кровати с жалостью и презрением глядя на мертвую. ОНА все поняла и могла помешать. Другого выбора не осталось. Никто бы не понял, и никто бы не оставил ту другую в живых после всего. ОНА хотела отказаться от свободы, чтобы заточить ту другую навсегда. Но, та другая больше всего на свете хотела жить. Жить так, как хотела только она одна. И теперь та другая могла не спрашивать разрешения. Теперь, когда ОНА заперла ЕГО, та другая решилась на последнюю хитрость. ОНА останется тут навсегда. ОНА будет страдать, но в конце концов послушает ту другую. И та другая станет наконец счастлива. Пусть даже все придется начинать заново тысячу раз.
Та другая прошла мимо сквозь дым и скрылась за горящей дверью. А огонь медленно подкрадывался и нехотя, словно собака еще не распробовавшая кость, принялся облизывать мертвую.
***
Лиска проснулась от своего крика. Она тяжело дышала, пытаясь проглотить как можно больше воздуха. Сон казался таким реалистичным, что запах дыма до сих пор свербел в горле. Ночная прохлада успокаивала. Лиска восстановила дыхание и вытерла бисеринки пота, выступившие на висках. Кошмар медленно забывался. Лиска уже не помнила лица мертвой. Какая-то часть сознания заставила схватить карандаш и написать на листке бумаги: огонь, окно, дверь. Через минуту осталась только смутная тревога, свернувшаяся где-то внизу живота. Был ли кошмар знаком Лиска не знала, но инстинктивно чувствовала, что сон мог быть как-то связан с запахом гари.
– Шр-шр-шрш, – раздалось знакомое шуршание.
В соседней комнате скрипнул пол. Лиска замерла, вцепившись в Вику. Скрип повторился. За ним прилетел шепот. Вдруг, что-то ударилось о стекло. Лиска вскрикнула и повернула голову. На стекле расплывался комочек грязи. Она на цыпочках опустилась на пол и посмотрела на улицу. Внизу скакала тень. Она замахнулась и бросила еще один комочек.
– Мяу! Мяу-у-у!
Невидимая кошка издавала утробный тяжелый вой под кроватью. Шипела и выла, скреблась когтями.
Кровать задергалась. Лиска вылетела за дверь в коридор. Она хотела спуститься, но люк из тонкого дерева, закрывавший ход вниз, был опущен. Лиска дергала ручку, пыхтела, отталкивалась ногами, но все зря. Крышку заклинило.
Дверь в соседнюю комнату с грохотом распахнулась. Лиска от неожиданности грохнулась на пол.
– Шр-шр-шрш, – звучало из комнаты. Что-то с силой забилось с внутренней стороны люка. Словно какое-то обезумевшее животное рвалось с той стороны.
Лиска вскочила и попыталась открыть дверь в свою комнату, но тут же отдернула руку. Ручка оказалась очень горячей. Грохот по крышке усилился. Как бы Лиска не желала остаться в коридоре ей пришлось бежать в соседнюю комнату. В один миг все стихло. Лиска осмотрелась. Через стены не проступали ладошки, окна не открывались, и никто не скрипел половицами. Гарь вперемешку с сыростью все также висела в воздухе, луна светила через стекло и спинки кроватей вырисовывали на стене мрачные решетки.
Лиска сделала пару шагов к окну и разглядела оседающую пыль. В лунном свете опускалась целая дорожка, как если бы кто-то встряхнул старые занавески. Пыль не оседала равномерно, она словно проходила через невидимую преграду, зависая в воздухе. Через минуту явственно различался человеческий силуэт. Хоте нет, скорее это была тень, по недоразумению оставшаяся на месте, когда хозяин давно ушел.
