По ту сторону реальности (сборник) - страница 15

Петенька наш и, правда, заболел к вечеру. Лежит, жаром пышет, стонет, маленький. Глафира и говорит:

– Дай-ка ему отвару травяного, потом корову подои. Молоко ему сейчас надо.

Я и отвара дала и корову подоила, а когда в избу вернулась, вижу – Петенька мой мёртвый лежит, белый, как снег, а Глаша у него из запястья кровь пьёт. И как сверкнула на меня глазами, я так крынку и выронила. Стою, пошевелиться не могу. Смотрю, как по лицу её Петечкина кровь течёт, весь подбородок измазала. А она как расхохочется:

– Что встала, тетёха? Не пропадать же крови невинной! Петька умер уже, а мне сила нужна. И тебе нужна. Хочешь? – и ручку его окровавленную протягивает.

Смотрю: у меня по полу молоко растекается, затем снова на Глафиру посмотрела и чувств лишилась. Страшнее в своей жизни я ничего не видела!

Старуха помолчала и с трудом продолжила:

– Вот с тех пор и ношу я траур по Петеньке. Больше ничего для него сделать не могу.

Если бы Глафира тебе силу передала, то и ты бы младшую свою тоже себе подчинила. И душу бы её загубила.

Тине сделалось страшно. И стало ещё страшнее, когда она вспомнила про Олежку.

– Бабушка, у нас с Катериной тоже есть младший братик. Я что, и его бы погубила?

Ответом ей был слабый кивок головы:

– Родная да невинная кровь лучшее подспорье для любой ведьмы. Ты думаешь, с чего Глафира такую силу набрала? Петечкина кровушка её такой сделала.

Тина забыла про время. Чувствуя холод внутри, она представляла, в какое чудовище могла бы превратиться и содрогалась от ужаса. Олежек, такой славный и любимый, мог бы стать жертвой её болезненного желания превратиться в сильную ведьму.

А бабушка покачала головой, вздохнула и продолжила:

– Всю-то жизнь мне Глафира испортила. Зря деревенские шутили: две Глаши – нету краше. Не к добру нам эта красота обернулась. Глафира в скорости уехала в Москву, там себе любовничка нашла, большого начальника. Он ей квартиру справил и помер, бедолага. А Глафира меня к себе забрала, мне бы отказаться, но воля уже не моя. Что она скажет, то я и делала. Боялась я её – жуть как!

Тина внимательно слушала, а в голове крутились слова: «Две Глаши – нету краше». Странная мысль не давала покоя. Две? Почему две? Но додумать она не успела.

– Ну, всё, девонька, – прервала её рассуждения старуха. – Уходить тебе надо. Пора, Глафира вот-вот вернётся.

И стала подталкивать гостью к выходу.

– Бабушка! – торопясь, спросила Тина. – А как же Вы объясните Глафире Степановне исчезновение расчёски?

Старушка посмотрела в сторону и усмехнулась:

– Не твоя забота. Я тоже кой-что умею, да и жить в страхе надоело. Ты вот что, девонька, позвони мне, у меня свой телефон имеется. Я уже пятьдесят пять лет москвичка, от телефонов не шарахаюсь. Давай, вбивай номер.

Тина не успела удивиться, достала свой мобильник и ввела продиктованные цифры.

– Я не хочу возвращаться в ту квартиру! Сегодня же уговорю мужа уехать.

Старушка внимательно посмотрела на девушку:

– Не торопись. Глафира осерчает, что ты поперек её воли пошла и может в догон проклятие послать. Я тебе помогу, только слушай меня.

– Как Вас зовут, бабушка? – спросила она, уже предчувствуя ответ.

– Будет у тебя ещё много непонятного, но ничего не бойся. Перво-наперво: занавесь зеркало. Дальше скажу, что делать. Звони. Аглая Степановна я.

И старуха захлопнула дверь за потрясённой Тиной. Хотя та и догадывалась, какое имя услышит, но всё равно вздрогнула. Аглая! Дедушка Серёжа, не бывает таких совпадений!