Тина засомневалась: рассказывать на улице, где вокруг люди, как-то неудобно.
– Аглая Степановна, давайте зайдём в кафе и там спокойно поговорим.
Но старушка упрямо мотнула головой:
– Некогда нам по заведениям рассиживаться! Говори здесь, никто на нас внимания не обращает. Вон, торопятся все, мелкого дождичка испугались. Эх, городские вы все, нежные.
Тина огляделась и убедилась, что Аглая Степановна права. Люди пробегали мимо, даже не удостаивая их взглядом. Она набралась смелости и сказала:
– Аглая Степановна, я внучка Сергея Дмитриевича, вашего бывшего соседа. Он рассказал мне, как когда-то чуть не бросил свою беременную жену и не уехал с Вами. Так же рассказал, что на него был сделан приворот, и я боюсь, что этот приворот Ваших рук дело. Аглая Степановна, может, Вы и любили моего дедушку, но разлучать его с женой не имели никакого права! Извините, но я не нахожу Вам оправдания!
Старушка подалась назад, и вдруг закрыла лицо морщинистой рукой:
– Серёженька… не может быть, – она опустила руку и внимательно посмотрела Тине в глаза. – Так ты его внучка. Не осуждай меня, Климентина. Я твоего дедушку любила тайно, он об этом не должен был узнать. Я же понимала – женат он, и жена у него на сносях. Но сердцу не прикажешь, промучилась я и проплакала не одну ночку. И приворот я не делала, грех это, я же Серёжу всю свою жизнь любила, поэтому и замуж не вышла.
– Но как же так? – растерялась Тина. – А иголки в косяке над дверью, а то, как дедушка чуть к Вам не прибежал, да моя бабушка вовремя вернулась и спасла его? Как же не было приворота, когда она иголки вытащила, огнём опалила, в землю закопала, и дедушка мой только тогда в себя пришёл? А как он мучился, Вы бы знали!
Старуха ещё дальше отшатнулась и забормотала. Тина с трудом разбирала быстрые слова:
– Ах, Глафира подлая! Ведь намекала мне, что поможет, что побежит за мной мой Серёженька на край света! Но я не соглашалась на её помощь, насмотрелась уже, как она людей своей воле подчиняла, и какими это для них несчастьями оборачивалось! Нет, Климентина, не давала я своего согласия! Я любила Серёжу и желала ему добра. А когда твой дедушка вместе с женой уехал, даже успокоилась. Значит, Глафира сама приворот сделала, хотела мне свою силу показать. Да как же Серёжа её чар избежал? Вынуть иголки, опалить их огнём и закопать недостаточно. Здесь что-то другое нужно, сильнее Глафириных наговоров.
Девушка пожала плечами:
– Они с бабушкой обвенчались, когда уехали. Это же сильнее слов?
– Да… но чтобы под венец добровольно пойти, надо полностью снять приворот. Как он это сделал? – глаза у Аглаи Степановны сощурились, и Тине показалось, что она что-то про себя говорит. Потом её рука сжала ручку зонтика, и Аглая Степановна сказала:
– Как твоя бабушка спасла его, когда вернулась?
– Я уже объяснила: на иголки указала, – ответила Тина.
– На иголки, понятно. Но кто-то её научил, как приворот снять. Потом кто-то, кто сильнее Глафиры, помог ей. Знаешь, кто?
Тина развела руками:
– Не знаю. Вроде, люди из бабушкиного села ей что-то рассказали.
Аглая Степановна вздохнула и спросила:
– Как Серёжа сейчас живёт, всё ли хорошо у них с твоей бабушкой?
У Тины даже дыхание перехватило. Ведь Аглая ничего не знает!
– Бабушка два года назад умерла, а после её похорон у дедушки Серёжи ноги отнялись. Как её в землю закопали, так он больше с постели и не встал.
