Зря.
Я начал стремительный разворот, частично накручивая цепь на себя, и пяткой левой ноги попытался достать этого самоуверенного выродка. Тот отшатнулся, уворачиваясь от удара, но мне этого и было надо — гуттаперчевый убрал свои лапы с моей цепи, и оружие снова было свободно.
Используя оставшуюся инерцию, я сделал замах цепью на манер кнута, но не рассчитал траекторию: тяжелый набалдашник скользнул по предплечью противника. Раздался едва слышный, но от этого еще более страшный хруст. Человек в черном взвыл и схватился за повисшую плетью руку.
Осталось только закончить.
Я раскрутил цепь, но она вдруг дернулась, едва не вывихнув мне запястье — позади меня стоял второй тип, одетый в черное. Одной рукой он держал пойманную цепь за набалдашник, во второй тускло блестел широкий нож — близнец тех, что пять минут назад едва не подрезали меня с балкона.
Двое! Просто амбец какой-то!
Я натянул цепь и тут же ее выпустил, заставив противника на некоторое время растеряться, в следующую секунду выбил ногой нож. Все же ребята — профессионалы, а сливают мне только потому, что, видимо, никогда не встречали противника с таким оружием — техника для них совершенно незнакомая. Вот и сейчас новоприбывший быстро пришел в себя и замахнулся на меня моей же цепью. Это уже ни в какие рамки не лезет.
Я легко поймал свободный конец, сделал несколько шагов навстречу противнику и, набросив петлю из звеньев на запястье его руки, все еще сжимавшей набалдашник, резко дернул. На этот раз хруста не было — но я знал, что это очень больно. Рука судорожно разжалась, и я безжалостно сдернул с нее свое оружие, наверняка снимая ему кожу едва ли не до мяса.
Повеселились и хватит. Кто поручится, что их не трое? Да и второй вот-вот вступит в бой.
Я поймал набалдашник, машинально свернул свою подружку, чтоб не мешалась, и припустил вдоль проулка. Интуиция подсказывала — догонять не будут. В конце тоннеля из аварийных зданий снова сиганул через рабицу, выскочил обратно на набережную и затаился в тени дома. Как и предполагалось, никто за мной не последовал.
Но это нападение не случайность, охотились именно за мной, и что-то мне подсказывало, что не просто с целью припугнуть.
На набережной послышались голоса — похоже, материковые туристы. Только что-то больно далеко они забрались от улицы баров. Покатилась железная банка, заполняя своим бряцаньем все пространство.
— Додо, ты уверена, что нам сюда? Здесь пустынно, — заныл голос.
— Не хнычь, этот грешный бар должен быть где-то здесь.
— Может, вернемся?
— Ага, чтоб тот вурдалак, которому ты двинула по яйцам, встретил тебя с распростертыми объятьями? Он наверняка еще и другую изморозь подтянет, так что шевели каблуками, пока задницу не отморозили. — Хозяйка богатой лексики бодро шагала вдоль набережной в туфлях на высокой платформе, следом за ней словно плащ струился какой-то сверкающий шарф, голову закрывала гигантская вязаная кепка, из-за козырька которой рассмотреть лицо было невозможно. Ее подруга, вся съежившись и дрожа, как щенок, семенила сзади.
— Здесь же никого нет, тебе не страшно?
— Не дрейфь, прорвемся.
Никуда они не прорвутся. Они уже на границе "прииска", идти дальше — только искать приключения на свои головы, ну или на то, что они так боятся отморозить. И зачем только две эти дуры остались после комендантского часа? Я говорил Фрэю, что резервация пока еще не в том положении, чтобы развлекать туристов всю ночь напролет — при этом недостаточно расставить по углам своих головорезов.
