— Время и все?
— Время и труд.
— Фрэй, ты утопист. — Я погладил острый край одного из сякэнов, которые были в фигурном порядке прикреплены на стене. Сюрикэн напоминал цветок. — Утопист и сказочник.
Он не ответил, снова уткнувшись в экран.
Я строю из себя циника, но, пожалуй, сам не верю в то, что говорю. Он не сказочник. Если какая-то идея приходит ему в голову, он развивает ее до конца. Если он принимает какое-то решение, то исполняет его с маниакальной настойчивостью. Временами это страшно, словно рядом с тобой не человек. Иногда же наоборот, чувствуешь себя недочеловеком по сравнению с ним.
Помню, когда к нам попал Пузик, я собирался сдать его властям — не хотел лишних проблем. Но Фрэй не позволил. С дотошностью старой няньки, порой обдирая пальцы в кровь, он выковыривал этого найденыша из скорлупы, в которой тот укрылся от внешнего мира. Я бы так не смог. Единственной моей благотворительностью была попытка научить безграмотного мальчишку читать, но и ее я так и не довел до конца.
Пузик бежал из колонии для малолетних преступников, что находилась по ту сторону, рядом с резервацией. Улепетывая от полиции, пацан не придумал ничего лучше, как кинуться в Стикс. Реку-то он переплыл, но попутно наглотался всякой отравы, так что, когда мы обнаружили его на берегу, был уже полумертвым. С отравлением удалось справиться с помощью Чень Шеня. Не знаю, что там было в колонии — судя по всему, не лучше чем в резервации — но долгое время Пузик напоминал мне звереныша, совершенно не приспособленного к нормальной жизни.
У парнишки нет вшитого кода, и, скорее всего, он уже может спокойно жить за пределами резервации — вряд ли его еще ищут, а сделать новые документы для нас сейчас не проблема. Но он не хочет… что ж, мы в ответе за тех, кого приручили.
— Чего затих? Решил все же забрать себе? — подал голос Фрэй.
Я очнулся и понял, что уже минут пять разглядываю кусаригаму.
Не так давно Фрэй и меня пытался привлечь к своему странному увлечению оружием. Он подарил мне кусаригаму — японское холодное оружие немного необычного вида, состоявшее из серпа, к которому цепью крепился ударный груз. Я тогда долго смеялся и сказал, что, если здесь есть цепь с гирькой, это еще не значит, что мы предназначены друг для друга. Фрэй же на полном серьезе прочел мне лекцию по технике владения кусаригамой, еще более невероятную оттого, что сам он этим приспособлением никогда не пользовался. И хотя я теперь знаю, как нанести противнику удар с помощью гирьки, или запутать цепью, а потом атаковать серпом, и даже разок попробовал метнуть сам серп, подарок так и остался висеть на стене в общем доме.
Оружие должно быть простым и родным. Все навороты — лишь пыль в глаза. Сам Фрэй, располагая такой невообразимой коллекцией, никогда не расстается лишь с одним ножом — старой потрепанной «Вишней», которая уже много лет служила ему верой и правдой.
— Похоже, что твой подарок — это единственное, что у меня сейчас осталось своего, — грустно сказал я.
Фрэй не обратил на мои слова ни малейшего внимания. Или сделал вид, что не обратил.
— Завтра ночью пойдешь со мной в «Бездну» — есть одна идея.
Отказываться было бесполезно — он просто скажет свое коронное «я так решил», и будет действительно так, как он решил. Спрашивать, что за «идея», еще бесполезней — если бы хотел, уже бы рассказал. Из всего «богатого» выбора мне оставалось только кивнуть.
