– Это само собой, – хмыкнул Гверн. – Ладно, спокойной ночи, – поднялся и побрёл к телеге.
Вот и поговорили. Видно совсем за дурачка держат. Хотя, может оно и к лучшему. Меньше знаешь, крепче спишь.
– Погодь-ка, паря, – окликнул вслед Кехт. – Если что, с арбалетом сладишь?
– А то! – повернулся Гверн.
– Тогда на, – здоровяк протянул древний, видавший виды арбалет. – Конечно, это против правил, но лишний стрелок нам не помешает. Да ты не смотри, что он такой старый. Тетиву я сам менял. За пятьдесят шагов доску в два пальца насквозь пробивает. И штук пяток болтов возьми, всё лишним не будет. Да, смотри не поранься. Там наконечник с ядом.
– Как с ядом? – вскинулся Гверн. – А если напорюсь?
– Да не боись, он не на людей. Если и наколешься, денёк помутит и всё, а вот нечисти мало не покажется.
– А-а-а, тогда ладно. Спасибо…
Пристроив оружие в изголовье, Гверн плюхнулся на соломенную подстилку.
Вот и вооружился. Конечно, из такого раритета было бы неплохо хоть немного пристреляться, но, увы. Хотя, всё равно даже такой древний рыдван лучше, чем ничего. Правильно говорит Старый Лис, чего только в этой жизни может не пригодиться. И кстати, очень даже неплохо пригодилось. Правда, ещё неизвестно, как бы к этому отнеслись стражи, узнав, что последний раз использовал арбалет, чтобы закинуть верёвку с крюком в узенькое смотровое окошко высоченной каменной башни. И особенно, какой потом наутро поднялся переполох. Всю округу на уши подняли. Герцог каждую собачью конуру обыскать заставил, чтобы найти наглеца. Но стражам о таких вещах знать совсем необязательно. В конечном счёте, Кехт получил честный ответ на вопрос. Если что, с арбалетом управляться обучен. Только вот знать бы ещё, что это за загадочное нечто, о котором так никто и не рискнул заговорить. Молчат все как рыбы. Прямо заговор какой-то…
Сквозь сон пробился едва слышный плач. Тоненький, жалостливый, со всхлипываниями, детский голосок.
Ожесточённо потерев заспанное лицо, Гверн приподнялся и недоумённо гляделся.
Откуда плач на глухой дороге посреди ночи? Почудилось? Или зверь какой? Из других пассажиров детей вроде никто с собой не везёт. Шестеро мастеровых мужиков с пожитками и вечно спящий тощий дед, к которому все стражи относятся с заметным почтением. Чей-нибудь папаша, не иначе.
Плач послышался снова где-то совсем недалеко за кругом.
Прихватив арбалет, Гверн поднялся и направился к Кехту, настороженно вглядывающемуся в темноту.
– А, не спится, – усмехнулся здоровяк. – Да, похоже, куковать нам теперь так до самого утра.
Гверн присел рядом на корточки.
–Значит, ты тоже это слышал?
– А это смотря что, – многозначительно пошевелил бровями Кехт.
– Ну, плач. Ребёнок где-то плачет.
– Ребёнок? – хмыкнул Кехт. – Эвона как. А мне вот шепоток чей-то слышится. Заманчивый такой. Будто молодка какая меня зовёт.
– Да какая там молодка! – фыркнул Гверн. – Говорю тебе, дитё там плачет. Факел дай, я сам схожу погляжу.
– Вот-вот, – мрачно кивнул Кехт. – Так они нашего брата за круг и заманивают. Кому плач, кому шепоток, а кому что другое. Сиди и не рыпайся, скоро ещё хлеще будет.
– Хлеще?
– Ага. Да вон она уже, явилась, не запылилась, – Кехт покосился куда-то влево. – Тьфу ты, пакость какая! – с отвращением сплюнул на землю. – Да уж, молодка, как есть…
– Какая ещё молодка?
Гверн рывком повернулся.
На границе круга замерла высокая тощая старуха в драном саване. Ночной ветерок лениво теребил длинные седые космы.
