– Ты слишком честна, правда? – внезапно улыбнулась Кейт, глядя ей в глаза и ожидая правдивого ответа. Сама она в этот момент вспомнила подслушанный несколько дней назад на кухне разговор ллидианки с кем-то по видеосвязи. Но она поняла, что не дождётся ответа, сразу, как только та, услышав вопрос, уронила холодную трубочку на тротуар.
Линнуэ действительно смутилась: да, она была честна, и даже более – она была искренна: всё потому, что это было заложено в ней природой – ллидианцам не по нраву ложь, ни своя, ни чужая; этим они и славились из века в век. Теперь же она была вынуждена молчать о том, что творилось внутри неё. Она ведь хотела своими делами принести благо своей планете! – от всей души желала помогать высшим чинам этого мира делать Авалей лучше и лучше… Спасти эту планету – так, как она никогда не смогла бы спасти свою дальнюю родину Эллиду. А для этого ей приказывали следить за ходом эксперимента… Но если на него она, хоть и без особой охоты, согласилась, решив, что просто ещё не поняла его важности, то требование молчать на эту тему и скрывать от землянки всё, что она знает, её угнетало.
Не найдя, что сказать, Линнуэ ткнула в сторону, переводя внимание Кейт, – от стены ближайшего здания отделилась странная фигура. Она отдаленно походила на человека, но только из-за своей большой головы с ярко нарисованным, как у куклы, лицом. Направилась она прямо к ним, и на миг Кейт даже подумала, что та хочет поживиться упавшим мороженым. Она не ошиблась: подъехавшего на ножках-шарнирах старого робота действительно интересовало именно это – мусор был собран большими руками, сделанными в виде щётки с совком, и сброшен в контейнер-карман, в котором был тут же измельчён. Струи горячего пара и движения щётки очистили тротуар, и уборщик вернулся на своё место у стены.
Долго стоять без дела ему не пришлось: пробегавший мимо смышлёный малец, заметив его с удовольствием, как старого знакомого, остановился и, пошарив в карманах, кинул несколько цветных бумажек и палочку от мороженого. Дождавшись, когда от стены отделится фигура, он отбежал подальше, чтобы намусорить ещё в другом месте, забавляясь тем, что мусорщик непрестанно переезжает с места на место.
– Здорово, да? У нас всё сделано для жителей! – довольно произнесла Линнуэ, видя, как внимательно Кейт следит за роботом.
– А мне казалось, у вас чисто, потому что никто не сорит… – ответила та и подумала вдруг о другом: «А не губит ли излишний комфорт нечто большее? Какие-то решения или мысли, которые человек мог бы осознать сам, если бы появилась необходимость… Стоит ли развивать самого себя, если всё и так хорошо? Существовал бы мир, если бы действительно был во всём идеален
– О чём ты думаешь? – спросила внезапно Линнуэ, с интересом всматриваясь в неё. – Твоё лицо как будто потемнело…
– Ничего подобного! – Кейт быстро достала из сумки маленькое зеркальце, но та поправилась:
– Я не имела в виду цвет… Точнее, не тот цвет, который ты ищешь в отражении.
– А что тогда? – подозрительно уточнила она, но Линнуэ как будто смутилась.
– Наверное, я зря сказала… У вас на Земле, кажется, такого нет.
– Чего?
– Просто я немного умею… как это сказать, ну – настроение читать.
– То есть имеешь в виду, что лицо потемнело – это от каких-то мыслей?
– Ну да, потому что будто какой-то мрак спускается на человека, и когда темнеет – я так это вижу, – значит, его гнетёт какая-то печаль…
