– Где? – спросила она довольно глупым голосом.
– Ну… давай в Сосновке, у пруда. Помнишь, мы гуляли там. Давно…
Тома, которая ожидала услышать название какого-нибудь ресторанчика или, на худой конец, забегаловки, даже растерялась. Встреча у пруда. В парке. Это что-то прямо из Тургенева, какие-то смутные девушки в утреннем тумане, росистые травы, белые скамейки на песчаных дорожках… или зелёные скамейки? Нет, зелёная скамейка – это уже Достоевский.
– Ну давай… – согласилась она растерянно. Благо, пруд прекрасно помнила. Небольшой такой, с опушёнными травой бережками. Во времена их детства там было довольно уединённое место, где бродили редкие собачники и ещё более редкие мамы с колясками. А что там сейчас, она даже не представляла.
– Тома… – Пашкин голос звучал так странно, что она испугалась. – Тома, давай встретимся в четверг. Завтра. В шесть. И… не говори ничего мужу.
Тома открыла было рот, чтобы задать массу одномоментно возникших вопросов, но звонок прервался.
– И что мне с этим делать теперь? – спросила она, глядя на свой мобильник. Конечно, можно было перезвонить бессовестному другу детства и сказать, что она не подписывалась на очередные конспиративные игры. Но Тома положила телефон на стол и перезванивать не стала. Она прогнулась, согласилась на встречу. Через столько лет. И это заняло у него всего несколько минут.
* * *
Пашка был её школьным лучшим другом. Они были похожи как близнецы. Не внешне, нет. Они были похожи по характеру, всеми своими странными реакциями на окружающий мир, дурацкими страхами и радостями, совершенно непонятными окружающим. В первом классе они сначала сидели вместе, а потом их рассадили. Чтобы не влияли друг на друга. Влияли друг на друга они, действительно, сильно. Их мысли и идеи с пугающим постоянством входили в резонанс, подобно злосчастной колонне гренадёров на Египетском мосту.
В результате происходило обрушение, а точнее, очередная хулиганская афера, и мало не казалось никому. В числе особо тяжких преступлений числились: разбитый бюст Ленина, стоявший в рекреации на первом этаже, и небольшой пожар в хозяйственной подсобке около раздевалки.
Гигантский полый бюст Ильича из гипса на ржавом железном каркасе имел сбоку, в стенке постамента, удобную дыру. Два второклассника туда прекрасно помещались. Пашка захотел проверить, сколько времени получится оставаться незамеченными в этом чудесном тайнике. На следующий день Тома принесла в школу бутылку воды и бутерброды – это был их запас пищи на бессрочный период. Уроки начальной школы проходили во вторую смену, а зимой вечерело рано. Дети уходили домой, а в школьных рекреациях ворчливые уборщицы нехотя тёрли старый линолеум дерюжными влажными тряпками, намотанными на деревянные швабры. Тома и Пашка дождались пока в нужной рекреации выключили свет и, сдавленно хихикая, залезли в самые недра вождя мирового пролетариата. Пакет с едой они тоже не забыли. Внутри вождя оказалось довольно тесно, темно, пыльно и валялись засохшие огрызки яблок. Томе всё это не понравилось, она хотела на волю, на улицу, где свежий морозный воздух. Существенным побудительным мотивом было и то, что там, на воле, её ждала бабушка. Пашка, чей дом просто упирался в школу, возвращался с уроков самостоятельно, а Тому встречали. И они, нечаянно, про это забыли. Пашка расстроился и стал ворчать. Эксперимент находился под угрозой срыва. И в этот момент они услышали цокающие шаги завуча Ирины Валентиновны. Завуч отличалась настолько крутым нравом, что у юных экспериментаторов перехватило от страха дыхание. Когда цоканье высоченных каблуков раздалось прямо около них, Тома в панике попыталась выбраться из укрытия. Пашка в ужасе попытался остановить её, схватив за подол форменного платья. Тома потеряла равновесие и упала на полпути к свободе.
