Мой остров станет их домом,
Их род пустит здесь корни!»
По небесам промчал раскат грома
И сверкнули юркие молнии.
Как один, сказали люди,
Доселе бывшие муравьями,
Что царём у них он будет,
И каждому слову его внимали,
Их взгляды были теплее солнца,
А сердца были преданностью полны;
Имя народу дано «мирмидонцы»,
Что означает – муравьи.
Он вновь возродил былую честность,
Для него это было главным,
И в старости приобрёл он вечность,
На земле оставив правду.
После смерти оставив шёпот шагов,
Подобно Миноса и Радаманта власти,
По воле олимпийских Богов
Он стал судьёй в подземном царстве.
Откуда солнышко лучи спускает,
Из синевы святых небес,
За людьми, придавая сил, наблюдает
Великий предок Ахиллеса.
С чёрным парусом корабль
Средь флота выделяет солнце,
Развевается непобедимое знамя,
Под которым плывут мирмидонцы.
На смерть идут достойно
Те, чьи предки – муравьи,
Они сильные и смелые воины,
И рвутся в бой, как львы.
Ахиллес подошёл к Патроколу
И полушёпотом сказал,
Чтоб меч пока не трогал он
Чтобы он не воевал.
Патрокл разгневался и изумился:
– Для чего тогда я здесь?
Для чего мечом владеть учился?
Меня влечёт победа, а не месть!
Ахиллес не хотел сдаваться:
– Покажешь ещё свою ты силу,
Я не могу одновременно драться
И следить, чтоб тебя не убили.
Пообещай, что не бросишься в бой,
Что угомонишь ты молодости пыл,
Много пролитой крови за моей спиной,
И шрам былой битвы ещё не зажил.
Посмотри в глаза ты этим воинам!
В их глубине ликует гнев,
В них нет жалости и боли
Там смерть терзает плоть, как лев!
Ты ещё молод, пойми.
Будет ещё не один военный поход,
А пока ярость ты устрани,
И дождись отстающий от нас флот.
Патрокл со злостью бросил меч
И с обидой уединился.
Он выйти хотел из-за Ахилловых плеч,
И вновь тенью за солнцем скрылся.
Их корабль уже подходил
К берегам великой Трои.
Во взглядах гнев застыл,
И все рвались в объятие боя.
А в те минуты Троянцы
Готовились к Спартанскому удару,
Они готовы обороняться
И души небу воздать разом.
Натянул тетиву у лука,
За стенами охраняя людей и трон,
С небес спустивший руки
Скульптурный Бог Аполлон.
Он для того и был воздвигнут
На пороге своего храма,
Чтоб в накалённо-горячие миги
Не дать образоваться ранам.
Приам пристально смотрел
На почерневшее от кораблей море,
Лик смерти не бледнел
Сама жизнь воскликнула: «За Трою!»
Возле высоких и могучих стен
Построилось конное войско,
Лучники целились, стоя с колен,
Стрелам в тетиве было скользко.
Разрезая синюю гладь небес,
Со свистом заполнив её тьмою,
Стрел со скоростью летящий лес
Жаждал спартанской крови.
Воины сошли с корабля
На сушу, прогретую солнцем.
Поймав блеск копья,
Ахиллес крикнул: «Вперёд, мирмидонцы!»
Завывая, ветер трауром запел;
Они из клетки бросились львами
Под дождь острия стрел,
Прикрывшись силой духа и щитами.
Небеса пронзают болью
Тех, кто под стрелами уязвим,
Кто песок своей первой кровью,
Окропил, а потом залил.
Раздавались крики бодрости
И возгласы пронзающей боли,
Смелость не уступала гордости;
Свои крылья расправило горе.
Звонким треском яркой молнии
Скрестились вражеские мечи,
Смерть жадно насыщается агонией,
И кровь пускает алые ручьи.
Слышны хрусты рваных ран
И костей, что глядят наружу,
Руки и ноги лежат по сторонам,
И небо заполняют души.
Мирмидонцы скромной армией
Трое наносят серьёзный ущерб,
От злости скрипя зубами,
Под развивающийся на ветру герб.
Будто танец лёгкого бриза
И мурашек морской глади,
Ахиллес вкушал пряность каприза,
Грациозно жизни мечом отнимая.
