Победа Сердца - страница 39

– Мы… – не узнал своего голоса путешественник, через какое-то время осознав, что говорит вовсе не он, а его собеседник, что сперва жутко его напугало, а затем наполнило каким-то совершенно необъяснимым и даже более того – сверхъестественным спокойствием, как будто бы он слышал всегда это голос, знал его, и уже не важно, кому именно он принадлежал.

– Еще долго? – пытаясь вывернуть наизнанку сознание наблюдателя, мягко шептали губы партнера, готовые свести с ума путешественника, чей разум из такой маленькой фразы вырисовывал целые миры и тут же разрушал их в попытке удержать то бремя смысла, что несла эта фраза, которую ни в коем случае нельзя дать закончить! Нет! Ведь тогда произойдет самая настоящая катастрофа, и тогда, тогда!.. – С замиранием сердца вновь внимал своему собственному голосу путник, эхо которого отразилось и в фигуре наблюдателя, обдав его теплой волной. – Долго будем тут еще играть?

И тут безмолвное пространство вокруг вспыхнуло тысячей звуков, которые были похожи на синтезированную квинтэссенцию всех известных мелодий и звучаний, что слились в едином монотонном, но при этом и бесконечно многообразном звучании, что билось изнутри существа наблюдателя, который, спустя целую вечность, наконец вновь мог расслабиться и подняться над собственными страхами. С огромным удовольствием, не произнося ни слова, он бесконечно долго всматривался в самого себя, вновь и вновь теряя и находя себя в насмешливом выражении кошачьих глаз, которые озорно блестели на игривом лице, которое озаряла загадочная полуулыбка.

Казалось, всё было уже достигнуто, а это и было тем мифическим, легендарным возвращением домой из легенд, возвращением к Богине, возращением к самому себе, о котором путешественник слышал через тысячи ушей, однако впервые он своими глазами узрел, что же имели ввиду все те призраки прошлого, что так отчаянно твердили о том, чего нельзя ни потрогать руками, ни увидеть глазами. В то же время это было и гораздо ближе, чем кто-либо из них мог бы предположить, настолько, что это вызвало смех безумной мудрости, что отражался меж двух фигур, находящихся в бесконечном волшебном саду собственной самости. Они парили напротив друг друга, в определенный момент решив вновь затеять свою рискованную авантюру, которая таковой являлась лишь краткое мгновение, когда они становились поглощенными этим неуловимым по времени процессом. Но ради него они готовы потерпеть совсем чуток, отдавшись, как в последний раз, всем своим существом в бесконечный по счету раз своей величайшей забаве, радостно растворившись, казалось навсегда, в забвении, нарушив целостность и совершенство своей истинной природы, которой никогда не существовало.

37. Впервые в жизни Кевин желал, чтобы то, что происходило с ним, оказалось просто чьей-то больной фантазией или на худой конец – дурным сном, поскольку кому вообще, какому безумному божеству может прийти идея так безответственно надругаться над своим же вечным естеством?

И, тем не менее, вот оно – то бесконечное мгновение, которое, хотелось бы, чтобы поскорее закончилось, но оно только тянется и тянется – до самого горизонта фантазии, до беспредельной бесконечности, чтобы вновь напомнить о том, что происходящее – вовсе не преходяще, а, напротив, неизменно и вечно, и пребывает всегда во веки веков, являясь безусловным условием существования, в котором погряз, подобно пойманной бабочке ловким ткачом-пауком, наблюдатель. И, несмотря на то, что всё уже могло бы закончиться прямо сейчас, когда она разбилась о стальную паутину судьбы, маленькое существо в попытках выбраться лишь разрушало свои хрупкие крылышки, не в состоянии вырваться и разбиться насмерть. Так, вместо быстрой кончины происходило предвосхищение начала кошмара, который, казалось, никогда не закончится, и оставалось лишь дождаться того самого паука, которой, даже если сразу не убьет свою жертву, то все равно оставит ее умирать, медленно перевариваясь в его желудочном соке, который будет мучительно плавить тело и дух крохотного существа, которое так до конца и не осознало, для чего же именно было сотворено. Возможно, что всего лишь для поддержания жизни этого многоликого чудовища, что сейчас со всех сторон взирало на него.