Итак, остальные четверо членов семьи дисциплинированно сползаются на зов. Казалось бы, раз зовут, значит и еда готова и накрыто на стол. Тем более что тут накрывать – тарелки, вилки, хлеб. Но не тут-то было! Стол мог оказаться и пустым. Я готовила на вас всех, почему должна делать еще и это? О том, чтобы заранее договориться насчет того, кто сделает эту разнесчастную сервировку и речи не было. Всех просто ставили перед фактом.
Наконец общими усилиями тарелки и все остальное появлялось на столе. Пора начинать семейную трапезу. Но! В отсутствии хозяйки это делать нельзя – неуважение и к тому же, кому охота получить грандиозный разнос. А хозяйке вот прямо сейчас понадобилось отправиться в туалетную комнату. И все остальное семейство сидит, взирая на разложенные перед ними кушанья и не смея ничего взять. Папа без конца перекладывает вилку, я уставилась в окно, усиленно представляя себе, что меня здесь нет, бабушка выражает свое отношение к происходящему демонстративно громким оханьем и кряхтением. Все ждут появления хозяйки и команды «можно».
Много лет спустя, прослушав лекцию кинолога, я с изумлением узнала, что все происходившее тогда – ничто иное, как упражнение на доминирование. Хозяин забирает у собаки кость, а затем отдает. И так по несколько раз.
Сказать, что за таким завтраком царила непринужденная и доброжелательная атмосфера, значило бы значительно погрешить против истины. Нередко она сопровождалась монологами хозяйки, суть которых сводилась к следующему: «Жрите, такие-сякие, и слушайте, что я о вас думаю. А не думаю я о вас ничего хорошего.
Первой, кто добился освобождения от таких с позволения сказать, семейных завтраков, была сестра. Под предлогом болезни желудка, требующей особого рациона и полного отсутствия стрессов. Я же не возражала против субботних дежурств по кафедре – там куда спокойнее…
А вот нетушки! Человек ко всему привыкает – такое у него свойство. И неминуемо во всем начинает видеть хорошее. Не дают участвовать в кулинарном процессе, одновременно ругая белоручкой? Зовут к готовому, требуя за это сверхблагодарности? Зато можно быть уверенной, что, придя после тяжелого дня – после работы и учебы, найдешь на плите или в холодильнике готовую еду. А, если очень повезет, можно будет разогреть ее и съесть на кухне в полном одиночестве.
Но неожиданно могло случиться так, что никакого обеда не было. Вместо еды предлагался длинный список важных дел, помешавших ее приготовить. Казалось бы, ничего страшного: налить себе чаю, сделать пару бутербродов и порядок. Но такое крайне не одобрялось. Хочешь бутерброд – нарежь целую тарелку для всех, предложи, а потом можно съесть и самой. А если другие не хотят? Только что пообедали или – страшно сказать – поели в другом месте? Не имеет значения!
Страх перед праздником
Есть целая группа страхов, перед благополучием. Например, официально зарегистрированный страх перед богатством. А тут праздник, с чего бы его бояться? День, когда можно и нужно чему-то радоваться, отключиться от повседневных забот и так далее.
Все не так просто. Боялась я до недавнего времени не самого праздника, а обманутых, разрушенных ожиданий. Чтобы как тому ребенку не подсунули вместо конфеты пустой фантик. Или не положили в этот фантик какую-то пакость. Чтобы объяснить это, придется снова сделать отступление.
Не спорю, это один из методов держать домашних в повиновении, причем достаточно действенный. Если они только и будут думать, как избежать очередного скандала, на свободомыслие и вольнодумие сил попросту не останется. А если при этом демонстрировать готовность втравить себя и всех вокруг в опасную ситуацию, эффект станет куда убедительнее. Все равно, что раскачивать лодку или непринужденно барабанить пальцами рядом с ядерной кнопкой.
