Побег из лагеря смерти - страница 22

На нашу беседу в сеульском ресторанчике в 2009 году Ан – устрашающих размеров мужчина с большими руками и широченными плечами – пришел в темно-синем костюме, белой сорочке, полосатом галстуке и очках-половинках, от него веяло зажиточностью. Говорил он спокойно, но достаточно осторожно. В ходе учебы на лагерного надзирателя он изучил корейское боевое искусство тхеквондо и техники подавления массовых беспорядков, а также получил наказ не волноваться, если заключенные получат увечья и даже погибнут в результате каких-то его действий. В лагерях у него вошло в привычку бить узников, не выполняющих трудовую норму. Он помнит, что однажды избил заключенного-горбуна.

– Бить заключенных было в порядке вещей, – сказал он, объясняя, что инструкторы учили его никогда не улыбаться и относиться к узникам как к «собакам и свиньям». – Нас учили не видеть в них людей, – сказал он. – Инструкторы говорили нам никогда не проявлять жалости. Они сказали, что иначе мы сами скоро станем заключенными. Кроме запрета на жалость, больше никаких правил обращения с узниками практически не было. В результате, по словам Ана, охранники совершенно безнаказанно удовлетворяли все свои аппетиты и прихоти, преследуя симпатичных молодых арестанток, обычно соглашавшихся на секс в обмен на всякие поблажки или улучшения условий жизни.

– Детей, появлявшихся в результате этих связей, убивали вместе с матерями, – сказал Ан, добавив, что он своими глазами видел, как новорожденных младенцев насмерть забивали железными прутьями. – Назначением лагерной системы было искоренение трех поколений семей ревизионистов и вольнодумцев. Поэтому позволять им плодить следующие поколения наследственных преступников не было смысла.

Поимкой пытавшегося убежать заключенного охранники могли заслужить путевку в высшее учебное заведение, и некоторые особо амбициозные надзиратели стали активно пользоваться этим в надежде получить обещанную награду. По словам Ана, они намеренно провоцировали зэков на попытки побега, а потом расстреливали их еще до того, как они добегут до лагерного забора.

Но чаще всего, сказал Ан, охранники зэков били, иногда до смерти, просто от скуки или дурного настроения.

Хотя охранники и их законнорожденные дети относились к высшему классу благонадежных, они оставались мелкой сошкой и почти всю жизнь проводили взаперти в самых глухих и холодных районах страны.

А самые верховные из этого верховного класса «благонадежных» живут в Пхеньяне, в больших квартирах или частных особняках, спрятанных от посторонних глаз в обнесенных высокими заборами спецкварталах. За пределами Северной Кореи численность такой элиты никому доподлинно неизвестна, но исследователи из Южной Кореи и Америки предполагают, что она составляет крохотный процент от населения страны – 100–200 тысяч из 23 млн.

Самым надежным и талантливым членам этой элиты время от времени позволяют выезжать за границу в качестве дипломатов или торговых представителей госпредприятий. В последнее десятилетие правительство США и правоохранительные органы почти всех стран мира получают все больше документальных свидетельств, что некоторые из этих граждан Северной Кореи принимают участие в организованной преступной деятельности и перекачивают твердую валюту в Пхеньян.

Они были замечены в подделке стодолларовых купюр, в транспортировке наркотических и прочих веществ – от героина до виагры – и в торговле сигаретами (как правило, контрафактными) самых известных брендов. В нарушение всех резолюций ООН Северная Корея также продает ракеты и атомные технологии военного назначения таким странам, как Иран и Сирия.