Побег Кратова - страница 24

“Не надо, – скорее почувствовал, чем услышал он, – все скоро закончится. Возьми меня за руку.”

Кратов бережно взял хрупкую ладонь. Ее слабая умиротворенная улыбка вызвала в нем неожиданное спокойствие, словно они оба оказались внутри ока бури. По ее лицу текли слезы, но, казалось, что это не слезы боли или страха, а слезы радости. Казалось, что она радуется тому, что все мучения кончены, и дальше ее ждут только безмятежный покой и вечность.

– Вот оно, – произнесла она, делая большие паузы между фразами, словно в мечтательном трансе. Ее взгляд смотрел куда-то вдаль, сквозь него. – Лето! Он здесь. Ты видишь его?

Лицо ее начало расслабляться, в глазах медленно гас огонь, и вскоре ее голова медленно опустилась на грудь. Ошеломленный Кратов стоял, сжимая женскую ладонь. Он не мог поверить, что она умерла. Не мог поверить, что все случилось так просто, что человек может так быстро угаснуть, не оставив и следа. Не мог поверить, что все, что останется – это бездыханное тело, похожее на куклу, которую, наигравшись, отбросили всесильные боги. Он смотрел на нее в надежде, что сейчас она поднимет голову, а ее спокойная улыбка снова озарит это святилище мрака и безумия.

– Ты в порядке? – вместе с новыми потоками кошмарной бури в ушах зазвенел голос Ясера.

Кратов закивал, вновь возвращаясь к реальности. Лицо друга показалось единственным спасательным кругом для разума в этом хаосе. В его глазах читалась решительность. Черты его не выдавали ни капли паники. Он бегло осмотрел Кратова, после чего коротко приказал ему:

– Пошли. Надо помочь остальным.

Ясер собрал всех, кто смог взять себя в руки и был в сознании, чтобы организовать помощь. Он приказал двоим сбегать в теплицы и взять листьев и стеблей определенных растений, чтобы сделать перевязки раненым. Остальные переносили потерявших сознание в кельи и успокаивали запаниковавших.

– Что делать с зажатыми? – Кратов указал на четверых оставшихся в ловушке людей.

– Я не знаю, – ответил Ясер, – я думал, что в экстренных ситуациях они должны сами разжиматься и выпускать людей. Пульта управления ими рядом нет. И есть ли он вообще, я даже не представляю. Нам нужны инструменты, рычаги – этого всего у нас нет. Все, что мы можем на данный момент, это попытаться остановить им кровь и обработать раны. Дальше надо думать, как их вызволять.

Когда ситуация немного утихла, Ясер назначил дежурных, чтобы те находились рядом с застрявшими в машине. Сам он пошел вместе с оставшимися работниками теплиц готовить лекарства для раненых.

Когда все утихло, выжившие, те кто был в сознании и не на постах, собрались в столовой. На лицах людей застыло замешательство, смешанное с ужасом пережитого. Никто не понимал, что произошло. Никто не знал, что дальше делать. Обитатели станции встали полукругом вокруг сидящего в задумчивости Ясера – единственного человека, сохранявшего хоть какие-то остатки спокойствия.

– Кто-нибудь знает, что здесь случилось? – спросила Романова, высокая худая женщина, оглядывая своими холодными голубыми глазами собравшихся.

В помещении повисло молчание. Люди стояли, не зная, что им предпринять и как быть с новыми знаниями, с теми кошмарами, которые они увидели, прочувствовали и пережили. Никто не понимал, что произошло, но все догадывались, что случившееся привнесет в их жизни существенные изменения.

Размеренное течение дней, одинаковых в своем беспамятстве, оборвалось, и теперь надо жить в новой реальности. В неизвестном мире, непонятно где, непонятно почему и непонятно зачем, выживать. По какой-то причине все были уверены, что придется именно выживать, а не жить, как прежде, забыв об ужасах прошлой ночи. Придется бороться за свое существование. Неизвестно, с кем или с чем, но придется. Эта уверенность и ощущение грядущих испытаний заполняли разумы, перегружая, не давая ни о чем думать.