Придется попотеть, чтобы идентифицировать ориентиры; например, Иоанн пишет о пещере Киприана и о каком-то столбе Феодосия, а у меня нет уверенности, что все это до сих пор так называется. И что из этого следует?
Похоже, из этого следует, что я собрался на Мальту. Что я там забыл? Я что, действительно верю во всю эту свинцово-ртутную теорию невероятности? Скорее всего, не верю, именно поэтому мне так хочется отправиться на Мальту и найти там Иоанновы самозародившиеся вещи. Хотя бы для того, чтобы стряхнуть с них пыль.
MОPAC
декабрь, 4
ojos llorosos
нина – ирландка с веснушчатой грудью, с яблочным блестящим подбородком, пожилая молли блум в шерстяных носках, она мой корабельный босс и носит на шее универсальный ключ, открывающий все каюты, кроме капитанской
я стараюсь пореже встречаться с ниной глазами
я все делаю ей назло, думает нина, сплю ей назло, умываюсь, чтобы ей досадить, завтракаю из отвращения к ней, не поднимаю глаз из ненависти
нина – трехглазка из братьев гримм, один глаз у нее для команды, другой для пассажиров, а третий – для меня, и этот третий полон презрения
будь она серафимом, носила бы этот глаз на крыле как знак проницательности, но нина не серафим и носит глаз на низком лбу, как ископаемая рептилия из мезозойской глины, в зарослях медной ирландской проволоки, полной сердитого электричества
будь она кельтским балором, чей единственный глаз убивает, умелый выстрел из пращи сместил бы глаз на затылок, и воины нины на заднем плане, глядишь, и пали бы от блеклого взгляда ключницы, от пристальных ее ojos abombados
ni с a – это не только девочка, а еще и зрачок заодно это можно любить испанский, жаль, что я его забыл
ni с a de los ojos – выколю себе на предплечье в ближайшем порту
яблочко очей моих
без даты
possible quej'ai ей tant d'esprit?[38]
Каждая вещь, дорогой мой, содержит в себе все те свойства, какие в ней обнаруживают, говорит Гераклит, раскуривая сигару с золотым ободком. Вынужден вам возразить, говорит Демокрит, разглядывая на свет янтарную каплю в низком бокале, вещи не содержат в себе ничего из того, что мы в них обнаруживаем.
Коньяк изряден для моего камердинера, но дурен для меня, и это значит, он не хорош и не плох. Un nul. Сигара простовата для вас, но в самый раз для вашего лакея. И тут вхожу я и отбираю у них коньяк и сигару. Я – слуга двух господ.
без даты
вампум
с лукасом у меня будет другая жизнь, наверное, когда живешь с таким, как лукас, устаешь очень сильно
оттого, что не просто отдаешь и не просто получаешь, как большинство дышащих друг другу на руки существ, нет, аи contraire — у вас отнимается для того, чтобы нечто третье из отнятого слепить, нечто безнадежное, как гнездо каменного стрижа, склеенное из его слюны и водорослей, грязно-белый шарик на пещерной стене, за которым придут в марте таиландские сборщики с ножами и фонариками, срежут все до крошки, и знаете что? стрижи построят новые в апреле, точно такие же, только грязно-розовые
потому что слюны уже не хватает и приходится добавлять туда их собственную, стрижиную кровь
То : Mr. Chanchal Prahlad Roy,
Sigmund-Haffner-Gasse 6 A-5020 Salzburg
From: Dr. Jonatan Silzer York,
Golden Tulip Rossini,
Dragonara Road, St Julians STJ 06, Malta
Dezember, 3
Чанчал, душа моя.
Сегодня ночью думал о тебе, вспоминая нашу первую встречу – зимой, в St. Johannsspital, точнее, в том душноватом кафе на углу Мёлльнерштрассе. Я читал газету и прихлебывал глинтвейн с гвоздикой и медом, а ты вошел, принюхался и заказал то же самое. Ты сидел у окна, и свет падал на тебя полосами, оттого что хозяин приспустил полосатые жалюзи – солнце было слишком ярким, – я смотрел на твои ноздри, втягивающие гвоздичный аромат, а потом – когда тебе принесли стакан с целительным питьем – на твое горло, где сжимался и разжимался комок удовольствия.
