– Ну хорошо, только… – беря в руки бусы, переливающиеся разными оттенками безупречно круглых жемчужин, смутился муж.
– Никаких только! – обрадованный вельможа также поклонился. – Говорят, эти бусины – символ женственности и материнства. Моя дочь еще юна, и ей рано думать о браке. А вот вы женаты, так что… Подарите эту нить вашей жене, и пусть она отблагодарит вас рождением прелестных наследников.
– Так я и сделаю.
Долго я не решалась надеть на себя этот немыслимо дорогой подарок, считая, что не достойна носить такое. Да и куда мне было его одеть? Несмотря на то, что мы с Аделардом заслужили свое место в обществе, все-таки оно нас не принимало: я была дочерью проститутки, а муж – безродным сиротой. И что кому до того, что свое состояние мы заработали своим умом и руками. Нас не приглашали на приемы и балы. Вот только мы не очень-то и горевали по этому поводу, продолжая трудиться, и наслаждаться общением друг с другом.
Как-то Аделард принес в дом старый манускрипт, толстый и пожелтевший от времени, сокрытый в кожаном чехле. Развернув его, он стал читать. А на второй день подозвал меня к себе и, указав пальцем на рассыпающуюся страницу, сказал:
– Посмотри Зузу на этот рисунок, видишь?
– Что такое? – закалывая нитку с иголкой в свой фартук, который был снабжен множеством карманов и мелких элементов, утыканных иголками, булавками да шпильками, спросила я, заглядывая через плечо.
– Это же жемчужная нить!
– Ага…
– А текст написан по-латыни, и он гласит о том, что есть верный способ… Впрочем, это не важно…
– Что там, продолжай, мне интересно! – оживилась я.
– Способ сам по себе интересный, вот только я не знаю, действенен ли он. Хотя, попробовать можно…
– Не понимаю.
– Да тут описан способ лечения болезни, то есть, некоторого состояния, с применением жемчужных бус.
– И что же это за болезнь?
– Не важно, – словно углубившись в чтение, муж на самом деле хотел увильнуть от ответа, но я не отступала.
– Так что за болезнь? Говори! И… только не вздумай забирать для этих целей мои бусы!
– Нет, ну что ты, не всему же написанному можно верить. Да и способ настолько древний, настолько и сомнительный. Кстати, а где ты хранишь свои жемчужные бусы?
– Что?! Ты все-таки решил полюбопытствовать? – и я уставилась на Аделарда с подозрительностью.
– Нет, конечно же, я не посмею их взять без твоего разрешения, – заверил он меня, и я знала, что могу верить его словам, – но хочу взглянуть, подходят ли они под описание свойств, необходимых для…
– Так что за болезнь?
– Это даже не болезнь, а состояние, – уверил меня тогда мой муж. – И оно присуще только женщинам… это…
– Это что? Ну говори же, а не то… А не то ты заставишь меня поднять на тебя руку! И даже не сомневайся, я не посмотрю на все твои предыдущие заслуги, а как возьму вот эти пяльцы, да как тресну!
– Ух, какая грозная, – подыграл мне муж. – Только не бей по голове, она у меня слишком твердая, пяльцы могут поломаться. А мне бы не хотелось огорчать тебя.
– Так скажешь или нет… – зарычала я, вынимая из кармана ножницы и, выразительно и угрожающе ими клацая, так и ринулась к Аделарду.
– Ну хорошо, ну ладно! – он притворно замахал на меня руками, – Скажу! Это мигрень.
– Всего лишь? – хмыкнула я, тот час же теряя свою воинственность. – И что, и вправду помогает?
– Тут пишут, что да.
– И как же нужно использовать бусы?
– Одевать их на больное место, – ни мало не смутившись, ответил муж.
