Побег в Зазеркалье - страница 25

Парни задумались, крутили головами, толкали друг друга в бока: « Ты как?» – «А ты как?»

– Вопрос не обсуждается, – поднажал Кирк. – Пора выходить на новый уровень. Травка, это большие деньги. Очень большие. Вперёд, ребята.

Антон стал в паре с Толстяком Витом. Привык уже к парню, да и прикрывали один другому спины в драках. Такое не забывается. Багровый выдал пакеты из вощёной бумаги, назвал расценки. В пакетах лежала жёлто-бурая высушенная трава, похожая на табак. Но лишь похожая, с необычным пряным запахом. Получив свою долю, они направились к парку. Уговорились, что дурь будет у Антона, а Вит поищет клиентов. Он, дескать, уже занимался подобным, ему сподручнее. И добавил: «А ты, Клещ, в случае чего, делаешь ноги. Товар дороже».

Несмотря на зимнее время, жизнь здесь кипела. Работал каток, по льду кружила на коньках молодёжь. Да и гуляющих в заснеженном парке, по лёгкому морозцу оказалось немало. В основном это были юноши и девушки из университета. Они громко смеялись, лакомились горячими пирожками с лотков. То затевались играть в снежки, то вдруг гурьбой направлялись к замёрзшему пруду. Весёлые компании то и дело пробегали мимо, вызывая у Антона лёгкую зависть. Сложись всё по-другому, он с радостью присоединился бы к ним. Да куда уж, с пакетами за пазухой…

Однако Толстяк был иного мнения. Он пришёл сюда ради дела, продавать товар, работать. Скоро он присмотрел группу ребят, примерно своих сверстников, и подошёл к ним, затеял разговор. Послышался здоровый гогот, а ещё через пять минут Вит вернулся и негромко сказал: «Давай два пакета». И отнёс их студентам. Начало было положено.

В первый день работали по этой схеме и продали больше половины товара. Однако Кирка результат не удовлетворил:

– Вы должны продавать всё, что я вам даю. Это – дневная норма. Старайтесь лучше, ребята, а то останетесь без премиальных.

Через несколько дней к Виту начали подходить сами: мальчики и девочки, розовые с мороза, улыбающиеся. И Толстяк щедро отсыпал им «счастья» за родительские деньги. Но вскоре Антон увидел завзятого наркомана. Зрелище это потом часто вставало перед глазами, вызывая чувство жалости и омерзения одновременно. Парень походил на живой скелет, был худым настолько, что казалось кожа – серая, нездоровая – натянута прямо на кости. На шее и руках краснели расчёсы, которые сочились мутной, зловонной сукровицей. «Скелет» постоянно промакивал их грязным, слипшимся в комок платком. Одет он был в лёгкую, не по погоде курточку, очевидно, другой одежды у нарика просто не было. Пальцы ходили ходуном, он с трудом отсчитывал купюры.

– Ты хоть трубку сам набьёшь? – усмехнулся Толстяк, увидев такую картину.

– Не боись, командир, набью… – проскрипел тот. – Давай скорее…

В глазах наркомана читалась такая смертная тоска, что Антону на миг показалось – легче пустить парню пулю в лоб, чем продавать ему возможность мучиться дальше. Вит говорил, зелье действует около шести часов, а потом со своих горних высей человек валится в бездну страдания и вновь бежит искать «чёс». Жизнь от трубки до трубки.

Однако день ото дня желающих покурить не становилось меньше, напротив, их прибывало. Несколько первых трубочек оставляли восхитительные воспоминания, проблемы начнутся позже. Наркотик затягивал в свои сети медленно, но неотвратимо. И Антон, глядя на весёлых, розовощёких девушек и ребят, невольно вспоминал «скелета», понимая, что через время вся эта счастливая, беззаботная молодёжь превратится в ходячих мертвецов. От таких мыслей становилось тошно.