Поцеловать небеса. Книга 1 - страница 18

Но как встать? Едва я пыталась опереться на руки и слегка приподняться, как вновь падала лицом вниз на грязные, исцарапанные ладони. А если опиралась на содранные локти, то они тут же разъезжались и я больно ударялась грудью. Я попыталась встать на колени, это получилось, но подняться на ноги не удавалось никак.

– Маша, я не могу встать, – шептала я плачущей дочке, которая умоляла меня подняться, – Не могу, понимаешь? Помоги мне!

Она бегала вокруг меня, тянула за руки или за плечи, но от ее движений я лишь теряла равновесие и вновь обрушивалась в небытие.

– Помогите! – просила она кого-то, проходящего мимо. А я все стояла на коленях в белом брючном костюме, перемазанная грязью и кровью, мычала что-то, потому что язык уже начинал отказывать повиноваться мне…

Две девушки спасли меня. Я никогда не узнаю их имен, не вспомню их лиц, но они осторожно подняли меня за руки, поставили на слабые ноги, и только благодаря им, мы доплелись до нашего высокого забора, за которым я, наконец-то, почувствовала себя в безопасности. Я наощупь пробралась в дом, гремя тазами и кружками, умыла лицо так, как смогла, нашла початую бутылку водки и выпила сразу полстакана. Но как только я поднесла ко рту зажженную сигарету, меня сразу стало тошнить и вырвало так много и сильно, что именно это, наверное, и спасло мне жизнь. Я снова умылась, прошла в комнату, осмотрелась, улыбнулась дочери, и ее ответная улыбка успокоила мое сердце. Я сощурилась, пытаясь посмотреть в зеркало, но все троилось и прыгало, мне не удалось разобрать в нем нанесенного лицу ущерба.

В эту ночь мы закрылись на все замки, завесили все шторы. Я спала тяжелым, неспокойным сном. Впервые мне стало по-настоящему страшно. Я поняла, что здесь не выжить в одиночку, здесь просто нельзя быть одной. Это территория, где выживают только стаями, или стадом. Обязательно должен быть кто-то рядом, чтобы вовремя поднять тебя с асфальта, или же не дать лечь на него ни при каких обстоятельствах. Это не цивилизованный мир…

Люда просто хотела меня отравить. Как же иначе можно объяснить то мое состояние, после двух с половиной бутылок слабенького марочного вина? Выпивая литр водки с мужиками, я никогда не теряла контроля над собой!

Что же подсыпала мне эта дрянь? Клофелин? Но зачем? Я ведь и так собиралась уходить. Людка просто покуражилась или вошла в роль. А я чуть не лишилась… чего? Одному Богу известно, чем все это могло бы закончиться для меня. И я поклялась никогда больше не искать встречи с этими людьми. Мне до сих пор невероятно противно и липко при мысли о той далекой ночи.

Травить за любовь? За поиск вечного и прекрасного? Просто за то, что все получилось именно так, как получилось? Непостижимо! Гадко! Безумно…

Когда я открыла глаза, утро уже благополучно наступило. Я скорее почувствовала, чем увидела, что входная дверь открыта настежь и сразу закричала, что есть мочи:

– Маша, немедленно закрой дверь! Вдруг эти звери придут! Закрой, ты слышишь?

К обычному человеческому страху примешивался страх похмельный.

Мой голос звучал неустойчиво, грубо. Он напугал даже меня саму. При этом я ощутила общую неподвижность лица и тела. Болело все. Даже то, чего давно не было.

– Мам, бабушка из больницы пришла, она во дворе. Не бойся.

Господи, бабушка! Я совсем забыла про нее. Ну, что я ей сейчас скажу? Откуда у меня такое лицо и зачем я ходила туда, куда ходила? Я слегка шевельнула губами, немного больше, чем требовалось для обычного разговора и вскрикнула от боли. Короста, на лице сплошь короста от асфальта и камней.