Второй раз я проснулась от одновременного звонка в дверь и на телефон. Уже соображая, что это пожаловал Федос собственной персоной, но ещё не понимая, почему ему не открыла бабушка, и то, что на мне надеты лишь майка и трусы, я отправилась к входной двери.
Поняла, что бабушки нет дома. Вспомнила, что на дворе среда, а значит, она отправилась в магазин в соседний микрорайон, где сегодня скидки для пенсионеров — посетить подобное мероприятие она считала делом чести. Про собственный непрезентабельный вид не вспомнила, причесаться тоже забыла.
— Оу! — услышала я, когда распахнула дверь. — И правда, конфета сладкая! Думал, померещилось по-пьяни, а нет!
Разбираться, комплимент это или нет, я не стала. Махнула рукой, приглашая Федоса войти.
— Ты одна? — уточнил он.
— Да, — кивнула я.
И от взгляда светло-карих глаз почувствовала себя антилопой, которую собирается сожрать гепард. В моём случае не гепард, а медведь, и не сожрать.
В ту же секунду я почувствовала, как одна мужская рука обхватила меня, вторая бесцеремонно провела по груди, безошибочно нашла сосок и сжала его. Кровь от головы, которая в первые секунды хлынула вверх, мгновенно опустилась вниз живота и заставила меня нетерпеливо потереть ногами друг о друга.
— Сейчас всё будет, — спрашивая взглядом, куда идти, пообещал Федос.
Я совершенно безвольно кивнула в сторону двери в свою комнату, чем он воспользовался, мгновенно сориентировавшись.
За дверью, когда повернулась защёлка, я почувствовала, как намокла моя майка от настырных мужских губ, а трусы — от настойчивых, совершенных движений пальцев.
— Немного рано, придётся потерпеть, конфета, — пробормотал Федос, отпуская меня на непродолжительное время из объятий.
Ему понадобилось совсем немного времени, чтобы звякнуть пряжкой ремня, дёрнуть молнию на джинсах, приспустить их вместе с бельём и запечатать свой шикарный член в презерватив. Подхватил меня на руки, к себе грудью, заставил обхватить себя ногами за поясницу и одним быстрым, уверенным движением вошёл.
— Да, рано, — подтвердил он свои же слова, пока я жмурилась от сильных ощущений.
Слишком, невероятно сильных! Ничего подобного я не чувствовала за весь свой пятилетний сексуальный опыт. Одновременно мне было оглушающе приятно и нестерпимо больно. Одно перетекало в другое, перемешивалось, заставляло тяжело и глубоко дышать. Хвататься за взмокшую шею Федоса. Совершенно не свойственно мне протяжно стонать.
— Боюсь, придут твои, — объяснил он своё поведение, словно сейчас я нуждалась в бестолковых словах.
Единственное, что я хотела в тот момент, это чтобы он начал двигаться, почувствовать это снова — распирающее, невероятное чувство удовольствия, перемешанного с крупицами боли.
— Давай… — заныла я.
Попыталась начать двигаться, что, учитывая моё положение — почти распятое между телом Федосом и стеной, — было непросто сделать. Благо, он сам понял, чего я хочу. Качнул бёдрами, потом ещё и ещё. Выскользнул почти до самого конца, вернулся и снова выскользнул на полную длину. После начал менять положения, углы, скорость, вынуждая почти плакать от восторга.
Кончили мы вместе или почти вместе, распластавшись на диване, под судорожные слова Федоса:
— Американский хлебовоз, где были мои глаза раньше?!
4. Глава 4
Не успела я прийти в себя, отдышаться, как следует — кто бы мог подумать, что после непродолжительного по времени полового акта я буду задыхаться, как победитель марафона на финише — раздался звонок телефона.
