– Ага. Точно, – кивнул я и, взглянув на Светочку, добавил: – Андрей… Зверев, значит.
– Очень приятно. А меня, слышали, Светлана. – Девушка вытерла о подол юбки ладошку и, шагнув навстречу, протянула ее мне. – Только фамилия эта вам ни к лицу, ни к имени. Зверев… Совсем не подходит это вам, Андрей…
– Васильевич! – резко напомнила дочери Анастасия Семеновна.
– Да знаю я, мам… Фамилия, говорю, больно грозная, а имя нежное. Андрей, Андрю-ша-а… Если у нас с Коленькой родится сын, мы его Андрюшей назовем. – Светлана полузакрыла глаза и, будто вслушиваясь в свой голос, протяжно выдохнула: – Андрю-у-ша.
– Одно у девки на уме, – отмахнулась Анастасия Семеновна.
Поздно вечером, управившись с огородом и подоив корову, хозяйка пригласила меня на семейный ужин. На слабо освещенной отблесками заката веранде стоял столик, на нем – сковорода с жареной картошкой, салат из лука, бутылка домашней настойки из черноплодной рябины. Анастасия Семеновна разлила ее по маленьким стаканчикам.
– Мое лекарство, – смущенно пояснила она. – От давления иногда принимаю… Андрею-то Васильевичу, конечно, чего-нибудь покрепче бы…
– Нет, нет. – Я торопливо отхлебнул из стаканчика сладкой, терпковатой жидкости и облизал губы: – Хороша!
– А вы вообще… употребляете? – разведывательно заглянула мне в глаза Анастасия Семеновна.
– Бывает, выпьешь за компанию. А вообще – некогда. Работаю и учусь.
– А кем вы работаете? – спросила Светлана.
– А на кого учитесь? – подхватила Анастасия Семеновна.
– Работаю дорожным техником-мостостроителем, а учусь на инженера. Заканчиваю. Вот даже сюда работку прихватил, диплом готовлюсь защищать. Поэтому и некогда вольничать да пировать.
– Ничего. Зато потом желанное дело будет в руках. И себе, и родителям – гордость и отрада… Ну, за ваши успехи, за отдых! – Анастасия Семеновна опрокинула в рот стаканчик.
Светлана отхлебнула глоток темно-фиолетовой настойки, подержала во рту, словно полоская зубы, и нехотя проглотила.
– Фу, ерунда какая. Никогда не буду пить, – тихо, будто сама себе поклялась она.
– Некалась девка, что замуж не пойдет… – недоверчиво буркнула Анастасия Семеновна и повернулась лицом ко мне, сомневающемуся. – Вот и Андрей Васильевич, сразу видно, под приглядом, с родителями живет: к ерунде этой, слава богу, не приучен…
– Я в общежитии обитаю, Анастасия Семеновна.
– Что так? Работаешь, учишься, без пяти минут инженер, а угла своего нет?
– Кровать, стол есть, а больше пока не надо, – оправдался я и допил слабую настойку, которую в нерешительности держал в руке.
– Э, о том и кукушка кукует, что своего гнезда нет… На птичьих правах-то… Нет, нет, хоть махонькая возможность имеется, надо свое гнездышко заводить.
– Да мне квартиру хоть завтра дадут, – заверил я Анастасию Семеновну, желая упрочить в ее глазах свой покачнувшийся авторитет.
– А чего не взять?
– Начальство так и сказало: женись – и завтра квартиру получишь.
– Так оженись. Чего ж тут? – Анастасия Семеновна недоуменно разглядывала меня.
Я молчал.
– Ради квартиры жениться? – несмело обронила Светлана, явно заступаясь за меня.
– А дело ли шляться в холостяках? – стояла на своем Анастасия Семеновна.
– Кто шляется? Человек, сказано же, учится и работает, – уже смелее поддержала меня Светлана. – Он после института, может, куда выше пойдет. У человека, может, призвание. А у вас одно на уме: дом, жена, хозяйство.
– Это у кого «у вас?» – подбоченилась Анастасия Семеновна. – Ты сперва о себе скажи. Кончила школу хорошисткой и села на мель: ни тпру, ни ну.
