– Куллоден-Мур, – поправил герцог. – Восстание якобитов. Глупцы все до одного.
– Понимаю, – ответила Оливия, борясь с желанием отнять руку у Руперта.
Он сжал ее ладонь еще крепче.
– Мы поженимся, как только я вернусь. Вернусь, увенчанный славой.
– Конечно, – выдавила Оливия.
– О нашей дочери можете не беспокоиться, – обратилась миссис Литтон к Руперту. – Она будет вас ждать. Месяцы, нет, даже годы.
Это было уже слишком, но, очевидно, время неподвластно Оливии. Если ее родители настоят на своем, ей придется ждать целых пять лет, пока Руперт не вернется в Англию, покрытый славой или, скорее, позором. Мысль о Руперте на поле битвы пугала: подобным людям нельзя давать в руки даже перочинный нож, не говоря уже о таком смертельном оружии, как меч.
– Что вы, миледи, – успокоил миссис Литтон герцог. – Разве матери дано знать, что на сердце у дочери?
Миссис Литтон открыла было рот, чтобы поспорить: ведь она-то познала самые глубины сердца Оливии и убедилась, что там не было ничего, кроме таблички с выгравированными на ней словами «будущая герцогиня Кантервик».
Однако герцог вежливо, но твердо поднял руку и повернулся к Оливии. Она снова присела в изысканном реверансе.
– Я поговорю с мисс Литтон в вашей библиотеке, – объявил его милость. – А ты, Руперт, – тут он чуть было не прищелкнул пальцами, – сообщи мистеру Литтону о ситуации во Франции. Дорогой сэр, маркиз изучал происходящие там события с большим энтузиазмом, и я уверен, сможет просветить вас о серьезных опасностях перехода Ла-Манша.
Они вышли из комнаты под болтовню Руперта. В библиотеке Оливия позволила себе занять стул, а герцог остался стоять в своей любимой позе, расставив ноги и заложив руки за спину, словно находился на носу корабля.
Вообще-то он стал бы неплохим капитаном. Этот нос легко бы учуял ветер, несущий шторм или гниющие товары в трюме.
– Если тебя это беспокоит, дорогая, Руперт не появится вблизи французского берега, – заявил герцог.
Оливия кивнула.
– Рада это слышать.
– Он отправляется в Португалию.
– В Португалию? – Она была права, когда думала, что Руперта станут держать подальше от Франции.
– Французы сражаются неподалеку в Испании. Но Руперт высадится на побережье Португалии и останется там. Он хочет быть рядом с Веллингтоном, но я просто не могу этого позволить.
Оливия склонила голову.
Герцог переминался с ноги на ногу, и она впервые увидела неуверенность на его лице.
– Вот увидишь, Руперт послушный парень. Обычно он спокойно делает все, что ему говорят. Даже научился танцевать. Конечно, не кадриль, зато почти все остальное. Но когда он вобьет себе что-то в голову, то не отступит. И вот в чем проблема: он внушил себе, что не женится, пока не стяжает воинскую славу.
Оливия и бровью не повела, однако герцог что-то уловил в ее лице.
– Удивительно, правда? Во всем виноваты учителя, которые вбили ему в голову историю нашей семьи. Первый герцог повел в битву пятьсот человек, и это было величайшее поражение. Но конечно, между нами мы называем ту битву доблестной. По крайней мере так поступали глупцы учителя. Руперт хочет повести в бой солдат и добиться славы.
Внезапно Оливии стало жаль герцога. Конечно, он не одобрил бы подобного проявления чувств.
– Возможно, он сумеет поучаствовать в небольшой схватке? – предположила она.
– Я думал о том же, – вздохнул герцог. – Я приложил немало усилий, но зато он возглавит отряд в сотню человек.
