Язык Аблойка долгими, уверенными нажатиями касался моего тела то снаружи, то внутри. Мистраль ласкал мне грудь так же, как целовался: словно его рукам меня было мало, словно трогать меня – главное, что нужно в жизни.
Кожу обдувал легкий ветерок. Ветер бросал на меня пряди волос Мистраля, выпутывая их из длинного хвоста. Зубы надавливали все сильней. Мистраль мне грудь сминал зубами, и это было здорово. Ветер подул сильнее, сбрасывая на нас сухую листву.
Мистраль едва не прокусил мне грудь, и стало больно. Я собралась сказать ему, чтобы он прекратил, но тут Аблойк лизнул еще раз – именно тот раз, что был мне нужен. Я завопила, шаря руками по сторонам – за что бы схватиться, – а язык и губы Аблойка довершали дело, усиливая оргазм.
Я схватилась за Мистраля, впилась ногтями в его голые локти; но лишь когда я попыталась вцепиться ему в бедро, он перехватил мое запястье. Ему пришлось выпустить мою грудь из плена, чтобы схватить меня за руки. Обе руки он прижал к жесткой земле, а я орала и билась, стараясь дотянуться до него ногтями и зубами. Он не давался и нависал надо мной, вжимая мои запястья в землю; в глазах у него мелькал свет. Последнее, что я увидела перед тем, как Аблойк вынудил меня бешено замотать головой, сопротивляясь наслаждению, – это глаза Мистраля, брызжущие молниями такими яркими, что от них на моей светящейся коже плясали тени.
Пальцы Аблойка вонзились мне в бедра, удерживая на месте, не давая отстраниться. Мне было так хорошо, что я боялась потерять рассудок, если он не остановится. Так хорошо, что я хотела, чтобы он остановился – и чтобы никогда не останавливался.
Ветер подул еще. Сухие одревесневшие лозы трещали от его напора, и деревья протестующе скрипели: их мертвые ветви не выдерживали порывов ветра. Цветные линии, исходящие из Аблойка – красные, синие и зеленые, – от ветра вспыхнули ярче, все больше и больше разгораясь. Может, потому что цвета были так ярки, они не столько гнали тьму прочь, сколько придавали ей сияние – словно бездонная ночь, подсвеченная неоновыми огнями.
Аблойк отпустил мои ноги, и в тот же миг огни чуть померкли. Он поднялся на колени и принялся развязывать шнуровку бриджей. Его современного покроя одежда не пережила последнего покушения на меня, а у него, как и у большинства тех, кто редко покидал волшебную страну, не так много было вещей на молниях или металлических пуговицах.
Я открыла рот, чтобы сказать: «Нет», потому что он меня не спросил и потому что магия поутихла. Я уже могла думать, оргазм словно прочистил мне мозги.
Мне надо было как можно чаще заниматься сексом, потому что, если я не забеременею в самом скором времени, я не только не стану королевой, но и просто не выживу. Если мой кузен Кел заведет ребенка раньше, чем я, королем станет он – и убьет меня и всех, кто мне верен. Стимул для траха, с которым не сравнится никакой афродизиак.
Но в спину мне упиралось что-то острое, и еще там и тут по всему телу что-то кололо. Обломки веток кололи и царапали мне кожу. Я этого не замечала, пока не ушел оргазм и не улетучились эндорфины. Последействия почти не было, только взрывной оргазм, а потом сразу вернулась чувствительность к малейшим неудобствам. Если Аблойк рассчитывает на миссионерскую позицию, нам нужно одеяло.
Не похоже на меня – так быстро терять интерес. Если Аблойк так же владеет другими частями своего тела, как губами и языком, то я хотела бы с ним переспать – хотя бы ради одного наслаждения. Так почему же вдруг мне хочется встать с земли, а губы уже сложились в слово «Нет»?
