– Кто тебе сказал, что ты самый бедный? – встрепенулся Мишка.
– Ладно, не трепыхайтесь, – насупился Концерн. – Голопузые мои товарищи.
– Значит, ты самый богатый? – поинтересовалась прозорливая.
– Он самый смелый, – высказала свое мнение третья девица.
– Он самый сильный, – добавил Воронцов.
– Нет, он самый беспринципный, – вмешался Мишка. – Девчонки, вы его бойтесь.
Прозорливая просунула руку под локоть Воронцова и томно опустила голову на его плечо:
– Я буду дружить с бедненьким, но свободным, а вы – как хотите.
– Он ведь один, поскольку женщины его не терпят, – снисходительно пояснил Мишка.
– Ничего подобного, он просто быстро ими насыщается и бросает, – возразил Концерн.
– И скольких ты уже бросил? – сложила губки бантиком прозорливая.
– Не считал, – беззаботно заявил Воронцов. В действительности он должен был бы сначала решить, кого можно считать его женщиной. Случайные связи на ночь-другую он полагал несущественными и не достойными учета, хотя их обилие сбивало с толку и в конечном счете не позволяло свести дебет с кредитом.
– А какие тебе нравятся?
– Сейчас ему понравилась та же, что и всем остальным, – встрял без спроса Мишка.
– Эта худющая? – изумилась прозорливая. – И почему мужикам так мослы нравятся?
– Почему худющая? Самое оно, – в свою очередь удивился Воронцов.
– У нее же ребра со ста метров пересчитать можно!
– Насчет ста метров не уверен, – вступился за танцовщицу Мишка. – Нет, она в норме. Не хуже вас, девчата.
– Да если я к шесту выйду, этот кабак с лица земли сметут! – безапелляционно заявила губастенькая.
– Конечно, кто же спорит, – согласился Мишка и чмокнул ее в щечку.
– А вот если бы вы все трое разом туда вышли… – мечтательно протянул Концерн.
– Не надейтесь, – отрезала прозорливая и оторвалась от плеча Воронцова. – Нам тогда придется заканчивать вечер в ментовке.
– А мы вас и там не бросим, – заверил Мишка. – Штурмом возьмем.
– А ты с ними пойдешь? – дернула прозорливая Воронцова за рукав.
– Нет, – категорически заявил Воронцов. – Мне домой надо, у меня там чужой ребенок.
– Почему чужой?
– Он со своей матерью у меня поселился.
– А кто его мать? Твоя женщина?
– Нет, тоже чужая. Жизнь так сложилась.
– У тебя поселилась чужая женщина с ребенком?
– Угу.
– Прямо с улицы зашла?
– Нет, я сам их привел.
– Зачем?
– Жизнь так сложилась.
– Ей негде жить, – пояснил Мишка.
– Ты приютил прямо с улицы бездомную с ребенком? – вновь проявила свои способности прозорливая.
– Если ты представляешь себе бомжиху, то очень ошибаешься. Просто женщина, которой сильно не повезло – она оказалась без жилья только несколько дней назад. В какой-то степени, по собственной инициативе: у мужа квартира в Москве, но она обнаружила в ней следы любовницы и ушла, хотя он ее не прогонял.
– Вообще-то, я ее понимаю, – вставила губастенькая. – Ложиться в свою законную постель второй по счету – ни за что бы не согласилась.
– И осталась бы ради принципа на улице, с ребенком и без денег? – уточнил Концерн.
– Осталась бы!
– А у тебя есть дети?
– Нет, ну и что? Принципы-то у меня есть, а это главное. Мужики почти ничего не понимают в чувствах, вы живете на голых инстинктах.
– И главный из них – инстинкт собственника, – заверил Воронцов.
– Не уверена, что главный, но имеется и такой. Вы все словно участвуете в какой-то гонке.
– Закон джунглей. Право на самку дается победителю, остальным остается только утирать кровавые сопли.
