— Спасибо, — я покосилась на ловца, присевшего у костра на корточки и демонстративно на меня не смотревшего.
— Сядь ближе к огню, Эрик. Магия магией, а живой огонь гораздо лучше. И обувь сними, высушим.
Я скинула сапоги, вылила из них воду и поставила у костра, а сама направилась к кустикам.
— Ты куда? — окликнул Арнар.
— По нужде, — процедила я сквозь зубы.
— Далеко не отходи, — предупредили меня.
Кивнув, я прошествовала дальше, с трудом переставляя еще не отогревшиеся ноги. М-да… с такими отмороженными конечностями я далеко не сбегу, нечего и мечтать.
Надо было срочно подлатать себя. Сейчас, пока сохранялся флер чужой магии, это можно было сделать незаметно.
— Микей, присмотри, — услышала я приказ вайра.
Ну конечно, разве можно оставлять пленника без присмотра! Или пленницу, если ловец уже всё понял и только делает вид, что страшно недогадлив. Хотя… может, и не понял?
Я потрогала нос, скулы, шею, проверяя приклеенные нашлепки. Грим я проверить пока не могла, но для его поддержания нужна была такая малая толика магии, что никакой ловец не определит. А ледяная вода тем более не смоет. И краска на волосах вряд ли пострадала.
Мокрая ткань должна была обрисовать кое-какое приспособление, привязанное к штанам. Полую трубку с широкой горловиной, сделанную из легкого и прочного местного растения, похожего на бамбук. Ею я и воспользовалась, отойдя подальше. Такая демонстрация должна была убедить следившего за мной слугу, что я делаю свои “дела” стоя, как настоящий мужик.
А повязка на ребрах… Может я ранена! То есть, ранен.
Я сотворила согревающее заклинание и окутала им все тело, как эластичным бинтом. Еще простуды мне не хватало. И только тогда, почистив заклинанием бамбуковую трубку, поправила одежду и отправилась обратно.
Микея на пути не встретила, он уже хлопотал у разостланного на траве полотенца — резал на ломти хлеб и копченое мясо. А рядом на траве стоял пахнущий прелым сеном котелок, и вайр лениво помешивал в нем какое-то травяное варево, не забывая периодически прикасаться к металлической стенке и подогревать заклинанием.
И, диво дивное, плаща на нем не было, следовательно, и капюшона, и я могла оценить и острый взгляд непонятного цвета глаз, и кривую усмешку, и ширину вайровских плеч, и простой походный костюм, единственной роскошью на котором был знак из красного золота — трехязычковый огонь, как на пионерском значке, только без звезды. “Взвейтесь кострами...”, — выпало воспоминание из дырявого решета моей памяти о прошлом.
— Садись и ешь, ученик, — приказал Арнар. — Потом выпьешь укрепляющий отвар.
Повторять не пришлось: у меня еще утренняя слабость не прошла, а тут еще стрессы навалились. И я уминала в три горла, пока ловец, закончивший трапезу первым, не сказал:
— Микей, сворачивай лавочку, пока Эрик не лопнул, — и тут же выдернул у меня из-под руки ломоть ветчины, к которому я потянулась, и сунул кружку с отваром. — Ну ты и жрать, парень, никогда такого не видел, даже в мое голодное монастырское детство.
Я поперхнулась, молчаливый слуга, проходя мимо, огрел меня по спине так, что я задохнулась, а вайр, усмехнувшись, заявил:
— Раздевайся, Эрик, буду твою рану смотреть.
Разбежался.
— Не надо. Нет никакой раны. Я ношу перевязь, где бабкино наследие храню.
Сунув руку за пазуху, я покопошилась для виду и вытащила холщовый мешочек. Звякнула им для наглядности.
