– У вас тушь сейчас потечет, – напоминаю ей о густо накрашенных ресницах.
– Водостойкая, – раздраженно бросает эта Оля.
Ага, так у нас тут все же манипуляция. Искренне плачущей женщине было бы плевать на то, какими свойствами обладает ее косметика. Она была бы захвачена чувствами. Как в моем любимом фильме. Там актриса так натурально играет скорбь, что даже я как-то расчувствовалась и забыла о том, что глаза накрашены. Пришлось экстренно смывать тушь, потому что она выедала глаза не хуже серной кислоты.
– Давид, – стонет жертва расставания. – Ты не можешь меня бросить. У нас будет ребенок.
– Какой еще ребенок? – спрашиваем мы с боссом в один голос и переглядываемся.
– Какой ребенок, Оля? – повторяет он вопрос, впившись в дамочку взглядом.
– Маленький. С твоими глазами.
– Врет, – выдаю экспертное мнение. – Причем неубедительно. – Складываю руки на груди для пущей авторитетности. – Смотрите, как моргает, – указываю боссу. – Так моргают, когда врут.
– Ну не ребенок! – психует Оля.
– А что? – снова в один голос с боссом.
Еще один непонимающий взгляд друг на друга, а потом заинтересованные – на королеву драмы в центре кабинета. Софитов не хватает. Было бы эффектно. Она так картинно заламывает руки и теребит ручку микро-сумочки, что могло бы сойти за правду. Но она не на ту нарвалась. Я столько сериалов и фильмов посмотрела, что могла бы преподавать актерское мастерство. Фальшь я чувствую за версту.
– Давид, мы можем поговорить наедине? – спрашивает она и в глаза ему заглядывает так преданно.
– У него от невесты нет секретов! – выпаливаю.
Давид Русланович дергает меня за руку и вопросительно смотрит. А я – в ответ многозначительно. А что? Мне же тоже интересно, что еще способна придумать эта блондинка. С извилинами там так себе, но барышня, видимо, изобретательная, раз удалось удерживать рядом с собой такого мужика.
– А ты не встревай! – рявкает на меня эта Оля. Ух ты, да там и зубы имеются. Молочные, правда, но ими тоже можно кусать.
– А ты говори, что хотела! – парирую и ставлю руки в боки. Раз уж ее не убедили мои руки на груди, может, так отвалит? – Нам с женихом еще ехать… домой, – выдаю первое, что приходит на ум.
– Давид! – капризно заряжает дамочка. – Пускай твоя… невеста нас оставит!
– Зоя, иди переодевайся, – командует он спокойно. – Ты же туда собиралась?
– Вообще-то, милый, – мурлычу я, повернувшись и прижав ладони к его груди. Такая она у него твердая, даже через пиджак ощущается. Потискать бы, но мы не одни. – Я шла прямиком к тебе. Хотела сказать…
– Не переигрывай, – еле слышно произносит босс боссов, и я внезапно вспоминаю, что все это игра.
Ну надо же, как я вжилась в роль! Меня бы в сериал какой. Да покрупнее, чтобы вся страна оценила мой нереальный талант. А что? Я могла бы! Сыграла бы какую-нибудь нянечку или обиженную невесту. Или вот даже фиктивную. Вон как у меня хорошо получается!
– Ну Давид, – опять канючит баба, и я закатываю глаза. А на босса смотрю с немым вопросом типа “И с этим ты был до меня?”. Он, конечно, не ведется и взглядом отправляет меня на выход.
Плетусь к двери в надежде услышать еще пару пикантных подробностей, но присутствующие молчат, как рыбы об лед.
Выйдя за дверь, притормаживаю. Последний шанс что-то услышать, но сразу за моей спиной она закрывается, отрезая меня от драматической сцены.
Повздыхав от досады, тащусь в раздевалку. Там быстро меняю форму официантки на удобное летнее платьице, а черные мокасины – на босоножки на низкой танкетке. Распускаю свои роскошные светлые локоны и, расчесавшись, посылаю воздушный поцелуй своему отражению. Страсть как хороша!
