Мужчина недовольно выдыхает, разворачивается и идёт к выходу. Открывает дверь и впускает внутрь того самого Джина.
– В подвал ее, – приказывает он, больше не смотрит на меня и уходит.
– Нет! Стой, я ничего не скажу! Я… – кричу я, в отчаянии бегу следом, но меня хватают за талию и тащат в противоположную сторону. – Я тебе жизнь спасла! А ты так со мной поступаешь! – продолжаю я кричать. – Я тебе ничего не сделала! Ты сам меня с собой потащил! Силой увез! Урод! Ублюдок! Ненавижу вас всех! – мою рот накрывает большая ладонь, перекрывая кислород. Кричу в мужскую ладонь, вырываюсь, пинаюсь. Слезы сами текут по щекам. Что они со мной сделают?
Меня тащат на этаж ниже, во тьму. Железная дверь открывается, и меня буквально заталкивают внутрь, с грохотом закрывая холодное помещение.
Тело трясётся, я обхватываю себя руками, пытаясь встать на ноги. Осматриваюсь.
В бетонном помещении горит одинокая тусклая лампочка. Окон нет. В углу лежит старый матрас.
Хромаю в его сторону, чувствуя осколок в ноге.
Холодно. Кожа становиться гусиной.
Падаю пятой точкой на пыльный матрас, подтягивая к себе раненую ногу. Достаю из кровоточащей пятки осколок размером с большой палец. Руки дрожат. По щекам текут слезы.
Боль всего лишь физическая. Она не сравнится с диким страхом перед неизвестностью.
Подтягиваю ноги к груди и кладу подбородок на колени. Смотрю на железную дверь, которая совсем недавно была открыта.
От входа до матраса видны мои кровавые следы. Я поднимаю голову выше и вижу под потолком в противоположном углу камеру со светящейся красной точкой.
Уроды. Ненавижу их.
Бывшего «хозяина» задержала я. Если это всплывёт и Черкасов узнает об этом, мне точно не жить.
Хотя о чем я думаю! Мне и так не жить!
Я сижу в холодном подвале на матрасе в одной тонкой рубашке. Сколько здесь градусов? Пятнадцать? Шестнадцать?
Тело с каждой минутой начинает трясти сильнее.
От навалившейся усталости у меня закрываются глаза, и я не могу этому противиться. Я ложусь на бок и закрываю веки. Я сворачиваюсь в позе эмбриона, сильнее прижимая колени к груди.
Я стараюсь ни о чём не думать, чтобы не словить паническую атаку. Мне нужно сохранять ясность ума.
Слышу противный писк над ухом. Не сразу понимаю, что происходит. Но когда чувствую, что моего лица что-то касается, резко вскакиваю на ноги с диким визгом и падаю обратно, не в силах удержать равновесие.
Что-то серое убегает от меня. Я часто моргаю и смотрю в угол, куда убежало это нечто.
Из угла на меня смотрит ОГРОМНАЯ КРЫСА! Она моргает и с интересом рассматривает меня своими черными глазами.
Меня передергивает. Я всхлипываю несколько раз, а затем разражаюсь дикими рыданиями.
Даже не умру спокойно, меня будут грызть крысы.
Вытираю слезы рукавом, поджимаю ноги и кладу подбородок на колени.
Шмыгаю носом и сверлю взглядом эту паршивое животное.
Ждёт, когда я снова усну. Чувствует кровь и мою слабость. Я не сдамся ей просто так!
Холодно. Лодыжка ноет, а пятка продолжает кровоточить. Всё тело ломит и болит.
Сколько мне осталось? Я так и умру здесь, в подвале у Черкасова?
Наблюдаю за девчонкой-оператором через экран монитора. Плечо ноет, но из-за обезболивающего эта боль терпима.
Дрожит, плачет и смотрит на крысу, которая выползла из вытяжки. И откуда вообще в моём доме взялись крысы?
Матрас пропитался ее кровью, она поранилась еще в охотничьем домике, но ни слова не сказала. Видел, как она еле дошла до него. Не ныла и не скулила. Это вызывает уважение. В тот момент в голову уже закрались мыслишки. На вид она была безупречной, роскошной женщиной, которую интересуют деньги. Обычно такие женщины капризны и плаксивы, ну и падки на бабки.
