– Ты еще жива? – с ходу поинтересовалась Нина Аркадьевна.
– Вам не надоело задавать этот вопрос? – рассердилась я.
– Кому «вам»?
– Абсолютно всем. Складывается впечатление, что мои близкие томятся в нетерпении по поводу моей кончины.
Нина Аркадьевна надулась.
– Не говори глупостей, – буркнула она и мрачнее тучи проследовала на кухню.
Я с легким чувством вины устремилась за ней.
– Сегодня вечером еду в Москву, – чтобы поднять ее настроение, сообщила я. – Так что, если хочешь передать подарочек Клавдии, заранее собери.
Моя кузина Клавдия – старшая дочь Нины Аркадьевны и Вячеслава Анатольевича – в семнадцать лет покинула Ленинград и стала москвичкой. Она единственная из Волошиновых искренне дружна со мной. Если мы не видимся больше недели, уже скучаем и звоним друг другу. Нелли тоже любит Клавдию, хоть и ревнует меня к ней.
– Я уже давно приготовила Клавочке посылку, – с видом превосходства ответила Нина Аркадьевна, давая понять, что такая хозяйственная женщина, какой является она, все предусматривает заранее, а не ждет глупых советов от ветреных особ. – Кстати, как дача?
– Сдала, – коротко ответила я, желая избежать подробностей.
– Кому сдала?
– Соседу.
– Как сдала? – спросила Нина Аркадьевна тоном, обещающим долгий допрос.
– Выгодно, – бросила я на бегу, срываясь на звонок в дверь.
Приход дядюшки спас меня от многих неприятностей. Я с огромной признательностью чмокнула его в щеку и тут же сообщила о своем скором отъезде. Дядюшка пожурил меня, что мало погостила, но в целом остался доволен.
Помыв руки, он отправился на кухню, где ему предстояло подвергнуться кулинарным пыткам, в коих Нина Аркадьевна была выдающейся мастерицей. Казалось бы, чего проще приготовить яичницу: разбить несколько яиц в сковородку с кипящим маслом и присыпать их солью. Даже обезьяне такое по силам. Однако Нина Аркадьевна не обезьяна. Она, я имею в виду Нину Аркадьевну, обладает исключительными способностями испортить даже это простейшее блюдо, что само по себе достойно уважения.
Я, не желая присутствовать при истязаниях дядюшки, отправилась в зал смотреть телевизор и тут же вляпалась в такую грязь, что не приведи господи. Что можно увидеть в это время по телевизору? Опять скандал. Каждому до смерти не терпится спасать народ.
Заскучав, я оставила телевизор и вышла в прихожую. С расческой в руках остановилась у старинного зеркала. Это был мой излюбленный пост. Нигде я не могла получить столь полную о себе информацию, как с этого поста.
– Сколько она содрала за дачу? – самым интеллигентным образом интересовался мой дядюшка.
– Понятия не имею, – не без досады ответствовала тетушка.
– Что же не расспросила?
– Не успела: ты пришел.
Дядюшка пару раз чихнул, высморкался, чего-то громко отхлебнул и продолжил беседу.
– Когда только она угомонится? Уж пора бы, – с чувством острого переживания сказал он. – Сонька же старше нашей Клавдии?
– На два года, – ответила Нина Аркадьевна. – Но до нашей Клавдии ей расти и расти.
«Что она этим хочет сказать?» – с горячей обидой подумала я.
– Да, Клавдия и умней, и солидней, и кажется старше, – согласился дядюшка. – Но нельзя же до смерти скакать козой, даже если и выглядишь молодо.
– Хочет выглядеть, – ехидно поправила Нина Аркадьевна.
«Нате вам здрасте, – с горечью подумала я. – Единственная племянница в трех шагах от гибели, а они нашли о чем говорить. Неужели нет темы поважней, чем моя внешность? И что им за дело до моего образа жизни? Как хочу, так и скачу».
