Дошло до того, что весь двор вздыхает с облегчением, когда с утра в окно жильцы видят, как он уезжает на своей служебной машине. Что скрывать, мы тоже с облегчением вздыхаем, но знаем, что наступит вечер и эта же машина привезёт его обратно. И он снова начнёт приставать к соседям, строить их, потом придёт домой и будет строить нас. Вот так мы теперь живём: днем – жизнь, вечером – ад.
Все вокруг теперь жалеют нас, поскольку понимают, с чем нам приходится сталкиваться в своём доме. Про неё я совсем забыл и перестал ходить к ней во двор. Для неё в моих сегодняшних бедах не оставалось места.
Больше всего теперь я ненавижу выходные, на дачу мы совсем перестали ездить, потому что отец с самого утра начинает пить.
Утро начинается с похода в продуктовый магазин, возле которого стоят две жёлтые бочки, на одной написано «Квас», туда я сам люблю ходить, особенно в жаркий день. А на соседней бочке написано «Пиво», рядом с ней постоянно стоит кислый запах чьей-то блевотины, а иногда там даже кто-то валяется.
Вот туда-то прямо с утра и ходит мой отец, возвращаясь с трёхлитровой банкой тёмной жидкости, которую пьёт до обеда, а потом приходят либо соседи, либо приезжают друзья и начинается застолье, длящееся до самой ночи. Разговоры за столом только про «орден» и про то, какой замечательный мой отец.
Иногда по праздникам нас с сестрой одевают в белые рубашки, мы повязываем красные пионерские галстуки, садимся в машину и едем на какое-нибудь большое партийное мероприятие. Нам приходится подолгу стоять, часто прямо под палящим солнцем и то и дело поднимать руку в приветственном жесте пионеров на очередной призыв от какого-нибудь оратора с микрофоном. Жест пионера – это когда поднимаешь руку в районе своего лба и держишь её под небольшим углом. Выглядит это красиво, особенно когда пионеров много и все вместе как один. Мне определённо нравится! Но только это и нравится, поскольку бесконечные речи взрослых о достижениях отца, об его «ордене», о благодарности, которую испытывают партия и люди к моему отцу, мне просто осточертели.
Каждая такая речь, каждое такое мероприятие меняют отца. Он буквально на глазах превращается в другого человека, совсем чужого, мерзкого, зазнавшегося, смотрящего на окружающих сверху вниз. Ну и, конечно, все эти мероприятия заканчиваются обязательным застольем с тостами и обильными возлияниями до такой степени, что мы с мамой и сестрой уезжаем в конце одни, поскольку отец уже достаточно пьян, чтобы не хотеть ехать домой. Фестиваль продолжается дальше без нас.
А ещё на этих мероприятиях кому-нибудь обязательно приходит в голову гениальная мысль заставить нас с сестрой сказать тост. Как же я ненавижу этот момент, когда мне и сестре необходимо говорить лживые слова о том, как мы горды за отца, благодарны партии за награждение его «орденом» – как учила дома мама.
Это неправда! Мы с сестрой ненавидим проклятый «орден».
Утро, воскресенье. Как обычно, просыпаюсь от чириканья птиц, которые живут на деревьях за моим окном. Сегодня генеральная уборка, что не очень радует, но это лучше, чем какое-нибудь партийное мероприятие. Правда, я вчера надеялся, что родители всё-таки решат поехать в горы на дачу, но мама отказалась, сказала, что нужно прибрать в доме. Я пошёл умываться. За столом на кухне сидит сестра и завтракает, мама что-то уже готовит на обед. Отца за столом нет.
