Противоположностью был, сидевший напротив, доктор Леонсиу Санпайо, один из лучших онкологов в городе. Это был длинный, тощий сеньор лет пятидесяти с нескладным телосложением, всклокоченными и жёсткими, как у негра, курчавыми волосами. Возможно, что среди его предков присутствовали и представители африканской расы. Костистый, черномазый, с вытянутым, очень длинным, как у старой лошади лицом и близко посаженными маленькими глазами, то и дело шмыгающий ноздрями, он на первый взгляд производил впечатление человека не совсем адекватного. Однако в своей профессии ему не было равных, да и как друг семьи, он был честным и отзывчивым человеком.
– Меня беспокоят, прежде всего, дети, особенно сыновья. После скоропостижной кончины Амалии они выросли на моих глазах, но без должного внимания. Ведь ничто не может заменить детям родную мать, а я сутками напролёт вкалывал, чтобы обеспечить им безоблачное будущее. Однако, к сожалению, упустил такой важный момент в нашей жизни, как их полноценное воспитание. И до сих пор виню себя в этом… Понимаете? Теперь они достаточно взрослые, но не доросли, к сожалению, до уровня, самостоятельного принятия решений, дабы правильно управлять нашим детищем. Боюсь, что они не смогут удержать в руках то, что я сам построил и чему я посвятил полжизни вместе с вами, друзья.
– Не надо винить себя в этом, Жуан Антониу. Ты всегда старался для них, и сделал всё, что в твоих силах, – поспешил успокоить друга адвокат, – По крайнем мере, в этом твоя совесть чиста, и дети не могут упрекнуть тебя в том, что ты недостаточно о них заботился. Не забывай, что все они на моих глазах выросли, а для Жозе мы с Маисой крёстными родителями приходимся.
– Как же я могу всё это забыть, Жулиу Сезар? Но ты же не станешь отрицать, что правильное воспитание собственных детей не менее, а может и более важно, нежели обеспечение их материального благополучия.
– Жуан Антониу, извини, но в этот раз я целиком разделяю мнение нашего друга адвоката. Во-первых, приоритетная роль в воспитании детей принадлежит матери, хранительнице семейного очага. А твои очень рано её лишились, к сожалению. Покойная Амалия и вправду была прекрасным человеком. Она всегда понимала и поддерживала тебя. Кроме того, была близкой подругой наших Милены и Маисы. И нам ли её не знать? Царство ей небесное, – вмешался в разговор Леонсиу Санпайо, – Во-вторых, ты ни в коем случае не должен укорять себя. Поверь, материальное обеспечение семьи отнюдь не второстепенный вопрос, особенно в наше сложное время. Миллионы семей в нашей стране не в состоянии, да и даже не могут мечтать о том, чтобы дать своим чадам и десятую долю того, что ты дал за эти годы детям. У них не было никогда ни в чём недостатка. Даже в твои самые трудные времена. Они всю жизнь хорошо питались, одевались, развлекались, учились в лучших школах, а главное всегда и во всём были тебе послушны. Ты воспитал их в соответствии с этикетом приличного общества, привил им общечеловеческие ценности, что очень важно. Так что перестань изводить себя излишними упрёками. Думаю, ты вполне можешь гордиться детьми.
– Да, может ты и прав, – грустно вздохнул Жуан Антониу. Речь доктора и его уверенный тон, его приободрили, – Мой первенец Жоаким добрый трудолюбивый парень и толковый специалист в своём деле, но этого мало. Ведь, что скрывать, мужчина, который в собственном доме находится под каблуком жены, вряд ли сможет достойно управлять подчинёнными. Это главное в нашей работе. Можно прекрасно знать производство, быть асом дела, но без силы воли, характера, личного авторитета, который начинается в семье, невозможно заладить механизм никакого дела. К огромному сожалению, он слабохарактерный и эмоциональный человек, находящийся под влиянием моей невестки Оливии. Она крутит его, как хочет, и всё ещё не выросла умом, не вышла из детства. И потому-то я решил оставить ему небольшую часть наследства и нынешний пост вице-президента.
