– Хунта принесла оздоровление нашему обществу, нашей экономике. Признаться, я сам тоже пострадал от неё немного. Но такой компании, как «Силва» нет места на отечественном рынке, если их управление находится в ненадёжных руках. В руках, угрожающих делу бизнесменов, развитию экономики в целом. Если фирма будет в наших руках, то считайте сеньоры, что фруктовый рынок города тоже перейдёт целиком в наши руки. Заладится бизнес.
– Хорошо кузен. Теперь ты почти сумел нас убедить, и мы всемерно будем помогать тебе и поддерживать тебя в этом благородном деле. Но я ещё раз подумаю над твоими предложениями, Рикарду. И не забывай: хороший ягуар – это мёртвый ягуар. Надеюсь, ты понял, что это я про Жуана Педру. Ну ладно, удачи тебе, – крепко пожал руку кузена Роберту.
– Тогда поднимем бокалы за наш общий успех! – воскликнул захмелевший Рожериу, поднимая опорожненную наполовину рюмку.
– За то, чтобы «Силва» попала в достойные руки! – воскликнул Рикарду.
– А нет, так сами возьмём её, как быка за рога или же как девку за волосы, – неприятно захохотал Роберту.
День уже давно отошёл за полдень, но в просторной бильярдной всё ещё продолжал стоять аромат сигар и виски, которыми угощались друзья Рикарду Диаша. Эти сеньоры, которые недавно с умным видом рассуждали о геополитике, о национальной экономике, наживу считали смыслом существования. Для них весь мир вертелся вокруг их бизнеса. Они видели цель жизни не в семейных радостях, не в любви, не в бескорыстной помощи ближнему. Наживаться любым способом было их жизненным кредом. По подлости, цинизму они не уступали, а возможно даже и превосходили Жуана Педру, которого они дружно ненавидели.
Глава VI
В небольшом ресторане «Churrasceria a jardim»>5 недалеко от проспекта Копакабаны было как всегда душно от множества шумных посетителей. Несмотря на свой небольшой размер, ресторан снискал популярность на весь город, и сюда ежедневно приходили вкусно пообедать или же просто приятно провести время, люди из самых различных слоёв общества. Там прекрасно готовили свежее мясо и хорошо обслуживали посетителей. У столика, где обычно сидел клиент, ставили жаровню с углями, на которых медленно обжаривался целый набор превосходных кусков разного мяса: свинины и баранины, козлятины и телятины. На стол ставили и блюдо со свежими, политыми уксусом листьями салата, а клиентам, обладавшим отменным аппетитом, к этой снеди добавляли ещё и тарелку с ломтиками картофеля-фри, обжаренными в кипящем оливковом масле. Казалось бы, с такой порцией невозможно справиться одному человеку. Но, если есть не торопясь, запивая каждый проглоченный кусок глотком терпкого красного вина, то когда через полтора-два часа приходил официант, он мог убрать пустые блюда, унести жаровню с потухшими углями и затем вернуться, лишь для того, чтобы принести чашечки с ароматным кофе, деликатно напомнив об оплате счёта. А наиболее уютные места этого ресторанчика располагались в примыкающем к нему всегда прохладному саду.
Вечером в субботу 17 мая 1969 года здесь за дальним столиком в углу садика, окружённого высокой тростниковой стеной, двое молодых людей, не обращая на окружающих внимания, вполголоса вели неторопливый разговор. Но больше говорил один из собеседников. Второй, потупившись, молчал, лишь изредка вставляя короткие фразы, исподлобья смотря на говорившего сеньора. Говорившим был Жуан Педру. А превратившийся весь в слух и внимание собеседник был высоким коренастым мужчиной примерно одинакового с Жуаном Педру возраста, с густой копной чёрных волос, тёмными сужеными глазами на квадратном лице с массивной челюстью и выпяченной нижней губой. Светлая кожа на его лице была сплошь утыкана веснушками, словно морской песок на камне. Пышные усы с бородкой придавали его виду комичное выражение доморощенного интеллигента. Хотя он был также далёк от интеллигенции, как борец сумо от детского балета. Кожаная куртка с рубашкой под ней скрывали от любопытных взглядов испещрённое наколками мускулистое тело. Очевидно, этот тип некогда был знаком с зоной. Звали этого господина – Гонсалу Каштру. Это имя ничего не значило для добропорядочного обывателя, но известная в уголовной среде кличка отпугивала мало-мальски нормального человека.
