18:00. Спросила, сделали ли они домашнюю работу. Услышала невозмутимое «нет». Разрешила поиграть на планшете еще 5 минут. Открыла вино. Попыталась навести порядок в своем некогда стильном и элегантном доме, который теперь напоминает руины.
18:30. Сказала детям, чтобы те оторвались от планшетов и занимались уроками, пока я прибираюсь дома и запихиваю тонны грязной одежды в стиральную машину.
18:45. Заметила, что дети ведут себя подозрительно тихо. Застала их, уставившихся в смартфоны, и выслушала их аргументы, что я запрещала только планшеты, а про другую технику не сказала ни слова.
19:00. Позвала детей купаться. Дети заявили, что у них есть очень важная домашняя работа, которую нужно сдать завтра. Выругалась себе под нос похлеще любого сапожника. Села за домашку вместе с детьми. Спокойно реагировала на заявления, что после трех идет семь и что слово «кот» пишется как «пес», и сдерживала ор: «Вы что, тупые?»
20:30. Наконец уложила искупанных детей в кровать. Бухнулась на диван и вылакала наконец бокал вина, который ждал меня еще с шести вечера. Продолжительно проговаривала «твою ж мать», вспоминая события сегодняшнего дня.
Да, этот год определенно пройдет намного лучше, я буду куда более организованной. Правда я пока еще не купила разноцветные контейнеры, не составила гардеробную капсулу, не научилась плести французские косички, да и мастерством владения подводкой для глаз мне не похвастаться. И уж тем более я не приучила себя пить зеленый чай. Но я уверена, что это просто мелочи в моих грандиозных планах.
Пятница, 11 сентября
Твою ж мать. Сегодня мне стукнет тридцать девять. Не хочу, чтобы мне было тридцать девять. Это как, вообще, так? Когда именно это произошло? Казалось, после 28-и жизнь окончена, даже эта цифра отдавала дряхлостью. И вот, мне пойдет пятый десяток, и я уже представляю свою старость, разодетую в безвкусное бабское тряпье из каталогов, еще и с напяленным ни туда ни сюда шарфом.
Это тот самый возраст, в котором тебя будут приглашать разве что на занятия йогой или в книжный клуб, где читают исключительно серьезную литературу как раз те, кто одет в бабское тряпье из каталогов и пьянеет от одного бокала несчастного пино гриджио. А затем осуждающе спросят: «Оооо, ты уже за вторым потянулась? Ишь храбрая!» А я в это время буду мысленно бороться с желанием возразить, что вовсе я не храбрая. Оказаться в их обществе и слушать глупую болтовню без алкоголя вовсе – вот что поистине смело. А мне, чтобы выжить в их обществе нужен не то что бокал дешевого винца, а целый литр водки. И кокаин. Ради всего святого, НУ ПОЧЕМУ ОНИ ВСЕ ТАКИЕ СКУЧНЫЕ?
Наверное, если я постараюсь не разораться на Других Мам, то получится разогнать тоску и пойти на ювелирную вечеринку, где алкоголь будет течь рекой, соблазняя тратиться все больше и больше. Но тогда на следующее утро я проснусь с пустым кошельком и мрачными мыслями о том, как свести жуткие татуировки, которые я решила сделать по пьяни.
Я была уверена, что к тому времени, как мне стукнет сорок, я буду элегантной утонченной леди, которая умеет изъясняться на французском, строит успешную карьеру и знает толк в искусстве и литературе. Люди обращались бы ко мне за экспертным мнением по ситуации на Ближнем Востоке. Я буду той, кто может вести увлекательнейшие разговоры с любым собеседником, и всем вокруг становилось бы ясно, насколько я умнее всех их.
