Показательным стало вхождение в Приштину российских десантников. Батальон ВДВ ВС России взял под контроль аэропорт «Слатина». Колонна из БТРов и автомашин успела сделать это раньше, чем войска НАТО. Россияне, встретившие на пути отступавшие подразделения сербской армии, заняли круговую оборону аэропорта, выстроили блокпосты. Через четыре часа к ним приблизились английские джипы и танки. Российские солдаты взяли их в прицел ручных гранатометов. Командующий силами НАТО в Европе американский генерал Кларк потребовал от британского генерала Джексона отбить аэропорт, но тот, к счастью, не забыл дома мозги и отказался развязывать третью мировую войну. Силы НАТО окружили аэропорт, а позднее российские войска, оставшиеся без еды и воды, предложили поделить его в обмен на провизию. Тем временем Венгрия и Болгария отказали России в воздушном коридоре, и двести наших бойцов в «Слатине» оказались в блокаде. На что Мадлен Олбрайт ехидно заметила: закончилось все тем, что солдаты НАТО кормили русских, не давая умереть с голоду. Москва это до сих пор отрицает.
В итоге Россия покинула Косово. А позднее была опубликована версия, что марш-бросок на Приштину оказался всего лишь хитрым планом Пентагона. Сербы не должны были массово покидать Метохию и Косово, иначе США пришлось бы оказывать им финансовую помощь. А так сербы поверили в русских – и были обмануты. Косово – финальная точка в унизительной истории ельцинской России. Дальше стоять в коленно-локтевой позиции было уже невозможно.
Лобовая атака
В путинскую эпоху у России и Запада появились поводы сойтись, примириться, но неизменно это намечающееся партнерство разрушалось. США не воспринимают Москву в качестве равноценного партнера, а отношения с Европой ухудшаются. Это хорошо видно на примере российско-немецких отношений. И в ельцинскую, и в путинскую эпоху именно Германия являлась главным проводником, посредником в выстраивании отношений России и Запада.
Нечто похожее мы наблюдали и в советское время. Тогда, в конце 1950-х годов, СССР и Германия возобновили сотрудничество – прежде всего, в энергетической сфере. Реанимировали Ostpolitik (восточную политику немцев), исходящую из Рапальского договора, заключенного в 1922 году между СССР и Германией. Первые хотели международного признания, вторые планировали вернуть себе прежний геополитический статус. Это был контракт неудачников, проигравших в Первой мировой войне. Однако в 1950-х, когда Хрущев пообещал снабжать Европу газом, тогдашний немецкий канцлер Аденауэр прервал сближение с Москвой под давлением Вашингтона.
В «нулевых» Россия сближалась с Германией (во многом благодаря личным отношениям Владимира Путина и Герхарда Шредера), но многое изменилось с приходом во власть «осси» Ангелы Меркель, изначально занявшей проамериканскую позицию. Президентский срок Дмитрия Медведева, который так нравился Западу, дал надежду на возрождение отношений, но она почила во время «операции по принуждению к миру в Грузии» в 2008 году.
Россия – США, Россия – Европа – эти тандемы так и не сложились. Во многом из-за характерной трактовки Западом действий России и желания Москвы показать силушку. Есть путинский тезис «Единая Европа – от Лиссабона до Владивостока», а есть его Мюнхенская речь 2007 года. По смысловой основе они не противоречат друг другу, однако на Западе воспринимаются по-разному. Собственно, между двумя данными заявлениями находятся отношения России и Запада, где периоды надежд и теплых слов сменяются периодами угроз и взаимных санкций. Точно отношения людей, разных, но тянущихся друг к другу и при этом опасающихся будущей близости.
