На самом деле есть Сергею не хотелось до лёгкого чувства тошноты. Голова внезапно начала кружиться, используя стену коридора как опору, он кое-как добрался к полуоткрытой двери. В сестринской было пусто, на сколоченном из обструганных досок верстаке стояли подносы с марлевыми бинтами и бутылочки с прозрачной жидкостью, на письменном столе, покрытом тёмным лаком, две чашки в горошек соседствовали с тарелкой, на которой лежали нарезанный маленькими кусочками серый хлеб и почти целый бублик.
– Не вовремя я, – Травин развернулся, чтобы уйти, но тут к горлу подступил комок, в груди что-то сжалось, он опустился на стул. Сознание норовило ускользнуть и только напряжением воли держалось, перед глазами поплыли мушки, перекрываемые чернотой. – Что со мной творится?
Страха смерти он не ощущал, и не из таких передряг выбирался, хотя и в его будущее время медицина тоже была не ахти какой, а уж в первой трети двадцатого века загнуться можно было от любой болячки.
В комнату не торопясь вошла совсем молодая девушка в белом халате, увидев бледного, держащегося за грудь больного, она выбежала и вернулась почти тотчас с высокой женщиной постарше. Та быстро проверила у Травина пульс, осмотрела глаза, сунула в уши дужки стетоскопа и приложила металлический кружок к груди пациента.
– Нашатырь.
Сергей аж голову вздёрнул, когда ему сунули под нос пузырёк с запахом аммиака.
– Ну вот, сейчас станет лучше.
И вправду, голова чуть прояснилась, комок за грудиной начал исчезать, темнота от глаз отступила, он сжал и разжал кулаки, несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул.
– Так и помереть недолго, – наставительно сказала врач. Она с трудом затянула на плече Травина резиновую манжету. – Кто вам разрешил по коридорам разгуливать? За такое, товарищ больной, мы вас быстро выпишем и отправим домой, здесь надо соблюдать порядки.
Говорила женщина громко, каждое слово било молоточком по голове, голос у неё был низкий и хрипловатый, в нём слышались командные нотки.
– Домой, значит, домой, – просипел Сергей.
– Смотри, Наденька, какой шустрый, – женщина холодно улыбнулась, проверяя показания манометра, вернула стетоскоп на шею. – Домой он рвётся. Нет уж, товарищ… Как зовут больного?
– Сергей Олегович Травин, – без запинки произнесла Наденька.
– Нет, товарищ Травин, – непоследовательно сказала женщина, – домой вы не пойдёте. С таким давлением не ходят, а ползают. Кто его врач?
– Сергей Павлович.
– Доктор Иноземцев сегодня отдыхает по причине бурных праздников, лечить вас буду я. Где бумаги пациента?
– Сейчас принесу, – Наденька выпорхнула из комнаты.
– Спасибо, доктор, – Сергей попытался встать. – Если бы не вы, то всё, конец мне окончательный. Но теперь я полностью здоров.
– Не люблю таких больных, себе на уме, – женщина нахмурилась, на высоком лбу появилась вертикальная складочка. На вид ей было за тридцать, лицо с высокими скулами, крупным носом и пухлой нижней губой, большие чёрные глаза чуть косили, густые тёмные волосы доктор завязывала в пучок. – Я – Елена Михайловна Черницкая, с этой минуты ваш лечащий врач. А это значит, Сергей Олегович, что слушаться вы должны меня беспрекословно, если хотите выйти отсюда живым и здоровым. Ясно?
– Вы, похоже, пока не знаете, чем я болен, – Травин встал, голова всё ещё кружилась, но на ногах он мог стоять и медленно ходить.
В комнату вбежала Надя, сунула докторше папку.
