Почти инопланетянка - страница 7

Мои дедушка и бабушка Шарбоно, родители мамы, никогда не общались с бабушкой Лафламм, но они задают мне точно такой же вопрос. И я просила маму предупредить их, что мне это не нравится. Если у меня когда-нибудь появится приятель (маленький или большой), их не будет в числе тех, кому я о нём расскажу. Но мама сказала, чтобы я не заморачивалась. Никакой поддержки!

Как же надоело! Я даже попробовала смотреть дурацкий фильм по телеку, потому что этот фильм был интереснее, чем разговор бабушки с мамой. Я не хотела в нём участвовать! Но когда я увеличила громкость телевизора, чтобы разговор не мешал мне слышать диалоги в фильме, мама попросила меня убавить звук.

Она сказала (цитирую):

– Софи, сделай потише. Мы с бабушкой не слышим друг друга.

Собственно, этого мне и хотелось! Но я ей ничего не сказала. В итоге я больше слушала их разговор, чем фильм.

Бабушка: А что ты теперь кладёшь в тесто? Ты же знаешь, что сахар так вреден для здоровья?

Мама: У меня нет времени ничего печь.

Бабушка: Говорят, лучше всего брать тростниковый…

Мама: Ну да…

Бабушка: Хотя он стоит дороже обычного.

Мама: Ты можешь и дальше использовать обычный сахар, ничего страшного.

Бабушка: Думаю, что сахар не сделает мою жизнь намного короче, так что я и дальше буду его покупать.

Честно, я понятия не имею, зачем мама заставила меня ехать к бабушке.

1) Бабушка живёт на другом конце света! (Целый час на машине.)

2) Когда я возвращаюсь от неё, от меня плохо пахнет. (Это так, и я не знаю почему, может быть, из-за сигаретного дыма.)

3) Поскольку от меня плохо пахнет, мне приходится ещё раз принимать душ, а это меня бесит. Хотя я люблю, когда от меня пахнет приятно, но мне совсем не нравится два раза в день мыть голову.

4) Разговоры бабушки и мамы ужасно скучные.

В машине я сказала маме, что больше не хочу туда приезжать. Мама заявила, что я совершенно бесчувственная, ведь я – единственный человек, который напоминает бабушке о её сыне, то есть о моём папе.

Я промолчала. То, что мама так сказала, меня задело.

По пути домой я смотрела на звёзды. И думала, где там мой отец, в этой бесконечной Вселенной.

Я помню, что в тот день, когда я узнала, что больше никогда не увижу своего папу, было бесконечно холодно. Холод пробирал буквально до костей. И всё происходило очень быстро. Как обычно, папа ушёл утром, а вечером он был уже не с нами. Умер. Эмболия лёгочной артерии. А ведь папа не курил, и со здоровьем у него было всё в порядке. Врачи не знают, почему это произошло. Это просто… случилось.

Мне было больно. Ужасно больно. Я не помню, сказала ли я в тот день ему «до свидания». Я даже не помню, сказала ли я ему, что я его люблю. Ничего не помню. Кроме того, что моё сердце разбилось на миллион осколков.

Но в тот момент я толком не поняла, что случилось. У меня ещё никто из знакомых не умирал, и я не знала, что такое смерть. Мой дедушка Лафламм умер до моего рождения. Я знала, что он был, и хотела бы с ним познакомиться, но никого ещё, скажем так, не теряла сама.

Я тогда спросила маму, куда именно ушёл папа. А мама сказала, что не знает. Наверно, она единственная мама на свете, которая дала своей девятилетней дочери такой развёрнутый ответ. Она объяснила, что на этот счёт имеется много предположений, но ни одно из них не доказано. Что никто не знает, что такое смерть, и что она сама не знает, во что надо верить: в загробную жизнь? В переселение душ? Во что-то ещё?