Все было плоскостью: река
Во льду, вихляющий заборчик
Вдоль бань, корявая строка
Тропы, чей почерк неразборчив,
Стволы засохших тополей,
Что косо к берегу приникли, —
Все было плоскостью, верней,
Обложкою закрытой книги.
Я не заметила, как снег
Ее открыл – казалось, просто
Встал за спиною человек —
И перелистывает воздух.
Мелькает детское лицо,
И долгая шинель солдата,
И мельничное колесо,
Снесенное еще в тридцатых.
Саднит поломанный рогоз.
Осока серой прядью машет,
Но снега медленный наркоз
Все обезболивает – даже
Твои ладони на мосту
Над вспыхнувшею зажигалкой,
Бетонной лестницы уступ
И вылетающую галку —
Туда, где ни ступенек нет,
Ни банек у реки, но сходны,
Как близнецы, деревья, снег,
Собака, хижина, охотник,
И хлопает над дверью холст,
Стучит оторванная рейка,
Пружинит деревянный мост —
Невидимый проходит Брейгель.
В плывущем ощупью луче
Темнеет лес, покрытый шалью,
И ямка на твоем плече,
Где голова моя лежала.
И сходит снег, как благодать,
На мост и расправляет крылья,
Где мы останемся стоять,
Облокотившись на перила,
Склонив невидимые лбы
Повинные – перед метелью,
Перед мгновением любви,
Перед бессмертием потери.
