– Ничего страшного.
– А это у нас кто? – улыбнулся доктор Даше. Его голос стал наигранно высоким, отчего образ врача казался комичным. Девочка лишь с опаской наблюдала за странным дядей в белом халате. – По-моему, мы с этой принцессой уже виделись.
Даша утвердительно кивнула, усевшись на небольшую софу в углу кабинета. Она не отводила взгляда от Шнейдера.
– На вот, возьми, моя дорогая, – врач протянул девочке киндер-сюрприз.
– Спасибо, – сказала та и, напрочь забыв о смущении, с довольной улыбкой на губах взяла подарок.
Толстяк, похоже, ещё с вечера подготовился. Лебезит перед Артёмом как может, пока тот не перестал переводить деньги. А он перестанет сразу же, как только Кристины не станет. «Господи, как больно и страшно об этом думать».
Шнейдер прошёл к столу и плюхнулся в своё кресло. Скрип нарушил тишину кабинета.
Артём сгорал от нетерпения. К тому же он не хотел ходить вокруг да около, а потому заговорил первым:
– Доктор, давайте перейдём к сути дела. Несколько дней назад, – он сделал паузу и посмотрел на дочь, осознав, что собрался обсуждать при ней ухудшение состояния Кристины. Дашу разговор взрослых не интересовал, всё её внимание было приковано к чудо-яйцу. – Несколько дней назад вы заявили, что ещё месяц-полтора всё будет нормально. Что изменилось?
Доктор вздохнул.
– Да. К сожалению, вчера состояние вашей… – Шнейдер тоже посмотрел на Дашу и перевёл тему разговора в другое русло. – Мне позвать Катю? У нас тут есть место, где ваша дочь может переждать наш разговор. За ней присмотрят.
– Я в курсе, но нет. Просто постарайтесь говорить завуалированно, чтобы не пугать её.
От одной мысли, что Даша случайно увидит ужасы онкологического отделения, Артёму становилось тошно. Лучше уж здесь, под его присмотром, а не осточертевшей милой Ка-а-теньки.
– Хорошо. Вчера состояние здоровья вашей жены резко ухудшилось. Сначала я не понял, в чём именно дело. Но придя утром в больницу, установил, что у девушки пневмония, – доктор замолчал, наклонился вперёд и шёпотом, чтобы расслышал только Артём, продолжил: – Теперь, я не уверен даже в том, что остался месяц, вряд ли мы сможем справиться с ней, когда Кристина настолько ослаблена.
– А что такое пневмония? – послышался детский голос.
Артём обернулся и увидел дочь, наблюдавшую за папой и доктором.
– Ничего страшного, милая. Поиграй с игрушкой от киндера, пока мы с доктором разговариваем. Хорошо?
Девочка кивнула в ответ и вновь увлеклась гномиком из шоколадного яйца.
До Артёма наконец дошёл смысл сказанного Шнейдером. Он почувствовал, как внутри всё похолодело.
– Но вы же утверждали, что у неё в палате свой микроклимат! Так где же тогда она могла подхватить долбанную пневмонию?!
Артём начинал злиться. Да что там злость – ярость наполняла его изнутри. Он столько денег отдал за то, чтобы Кристина прожила как можно дольше, чтобы хотя бы умирала в комфорте, раз уж дома не захотела.
Доктор разволновался. Его лицо стало пунцовым. На лбу у мужчины проступили капли пота.
– Артём, – заговорил Герман Борисович, – у вашей жены лейкоз на последней стадии. Сейчас она слаба как никогда, и есть вещи, которые нам неподвластны.
Артём глубоко вздохнул. Выдохнул. Опять вздохнул, крепко сжал кулаки и, вновь выдохнув, попытался успокоиться.
– Ладно, – сказал он хриплым, обессиленным голосом. – Сколько?
– Если судить по теперешнему её состоянию – в любой момент, – заключил доктор.
