– А Аннушка маслице уже разлила, – произнесла Лена фразу из известной классики.
– Легко поскользнуться и слететь вниз, – согласилась Геля.
Дверь им открыл сам Самуил Карлович. Пожилой суховатый мужчина. Сохранил, хотя и с проседью, богатую шевелюру волнистых волос, коротко подстриженных. С правильными чертами лица, выцветшей голубизной глаз. Взгляд его был мягкий, лучистый из-за мелких радиальных морщин в углу глаз. Поверх рубашки и брюк на нём был красный велюровый халат в крупные цветы. Он всегда был рад Ангелине, ведь их связывала давняя дружба. Именно его антикварный салон приобрёл Вадим для Гели. Самуил Карлович расстался с салоном лишь из-за ухудшения здоровья. Его сосуды пришли в негодность, и передвижение стало приносить много боли и неприятных ощущений. Он осел дома, купил беговую дорожку, чтобы совсем не разучиться ходить, и стал каждое утро по несколько минут передвигаться по дорожке свободным шагом. Его знания и богатый опыт в антикварном деле не пропали даром.
Ангелина часто навещала профессора искусствоведения и консультировалась при необходимости. У Самуила Карловича были и свои ученики. Они приходили к нему домой и занимались реставрацией картин для музея под его чутким руководством. Его квартира не уступала антикварному магазину или музею с богатой историей. Практически все стены заполнены полками с книгами от пола до потолка – художественной литературой и книгами по искусству. В оставшемся скромном пространстве в трёхкомнатной квартире расположилась антикварная мебель, статуэтки, вазы, картины, только подлинники.
– Заходите, – обрадовался Самуил Карлович, – очень рад, что заглянули ко мне. Проходите в мой кабинет.
– Мы к вам с подарком, – произнесла Геля. – У вас скоро юбилей, заранее не поздравляют, но мы хотели преподнести китайскую вазу эпохи династии Цин. Знаю, вам нравятся такие вещи. А в день рождения придём поздравим цветами и тортиком.
Она сняла упаковку с вазы, предоставив подарок на обозрение.
– Как вам, нравится? – спросила Ангелина.
Антиквар рассмотрел вазу со всех сторон, заглянул внутрь. Попросил её приподнять и обследовал дно.
– Замечательная, – согласился он профессорским тоном. (Иногда Геле кажется, что она на экзамене и перед ней строгий преподаватель.) – Девушки, а вы знаете, – продолжил он, – что на дне таких ваз делали тайники и прятали драгоценности, карты о расположении сокровищ и другие очень важные и ценные вещи? Могу вас успокоить, видя вашу заинтересованность: если здесь и был тайник, то его вскрыли несколько веков до нас. Видите, эта выемка покрыта той же патиной, что и всё дно. Можно, конечно, узнать точнее, сделав спектральный анализ соскоба с разных поверхностей вазы.
– Каждый раз вы меня удивляете, – сказала Ангелина. – Просто кладезь знаний. Я как раз по этому поводу пришла к вам. Нужна консультация. К нам принесли рукопись известного писателя. Хотелось уточнить её подлинность.
Профессор взял из её рук папку с пожелтевшими листками и сел за стол, вооружившись лупой, отправив свои очки на лоб.
– Самуил Карлович, вы обещали мне книгу по искусству, – спросила Леночка. – Можно посмотреть, а то мне уже пора идти.
– Возьми на третьей полке в шкафу у входа, – посоветовал он. – Сложил книги стопкой. Можешь взять все три, думаю, тебе будет интересно.
– Спасибо, Самуил Карлович, – произнесла Леночка. – Сейчас посмотрю и побегу, коробки нужно развозить. Опаздываю.
