Когда они возвращались назад, садясь в машину Андрей сказал:
– Антонио тебя уволил.
– Я так и думал – устало улыбнулся Ваня.
– Надо было умываться после работы.
– Но я всё таки доработал день.
Машина взрагивала и качалась от резких движений Антонио. В такт ей раскачивались и пассажиры.
– За день он тебе заплатит – убеждённо говорил Андрей – это точно. Но вот завтра на работу не возьмёт.
– И не надо. – К усталости добавилось незнакомое до этого чувство безнадёжности. За эти дни, прожитые в Италии он уже столько пережил, что все ранее прожитые годы словно стёрлись. Остались лишь последние переживания. Сколько надежд было перед поездкой! Сколько мечтаний. Ему казалось что здесь, в Европе можно запросто заработать несколько тысяч долларов за год и приехать домой в отпуск похвастаться перед друзьями. На деле все оказалось совсем не так. Каждая миляка давалась с таким трудом что поневоле задумываешься, стоит ли оно этого?
Фольцваген нёсся по деревушке по проходной улице в сплошной колонне таких же ещё не старых но уже далеко не новых машин, которые составляли класс рабочих автомобилей. Или по-другому автомобилей для работы. Антонио молчал всю дорогу. Рабочие тоже не проронили ни слова. В Вилянове на станции перед тем как Иван выйдет из микроавтобуса Антонио молча сунул ему в руки деньги. Иван захлопнул дверь словно закрывая ворота в ту жизнь, из которой только что вышел. Из кабины донёсся негромкий говор Антонио. Андрей выскочил из микроавтобуса и возбуждённо крикнул:
– Ваня, возвращайся, Антонио берёт тебя на работу!
Иван обернулся, посмотрел на серую от пыли машину, на перепачканного, Андрея и покачал головой.
– Нет, скажи ему что я не буду у него работать.
Лицо Андрея вытянулось от удивления. Он помолчал, потом махнул рукой и снова скрылся в микроавтобусе.
Дневной свет потерял свою силу. Вечерняя прохлада граничившая с холодом, говорила что лето ещё не наступило. Деревья зеленели яркой листвой. Как они росли? Стволы торчали прямо из бетона. Ни единого клочка земли. Всё было закатано в бетон или асфальт.
Электричка резко и в тоже время плавно. Затормозила, остановившись точно в конце платформы. Немногочисленные пассажиры шустро по вскакивали в вагоны и она снова ринулась дальше. Здесь, в Италии, казалось всё, даже поезда не медленно ползали как в Союзе, кланяясь не только светофорам, но зачастую даже просто столбам, а носились как гоночные автомобили.
Ваня зашёл в вагон. Почти две трети мест были пусты. Он опустился на свободное сиденье и принялся смотреть как с быстротой молнии мелькают столбы линии электропередачи. Работа всё ещё не отпускала его, держала цепкими лапами нервы не давая успокоиться. Постепенно это напряжение сверху объяла ещё большая усталость.
Он поднял глаза и через сиденье впереди увидел пару сидевшую к нему лицом. Такие же полные тоски и какой то безысходности усталые глаза, смотрели на него напротив. Было в них что то до боли знакомое, близкое. Нет он никогда их не видел раньше, их объединяло другое более общее чувство, которое бывает у людей на чужбине.
Он осмотрелся. И с удивлением обнаружил что в вагоне вообще нет итальянцев! Несколько арабов, семейная пара черноволосых не то румын, не то албанцев, и трое украинцев. Он снова посмотрел в окно на мчащиеся наперегонки с электричкой машины, на пролетающие красивые частные двух-трёх этажные дома. Почти все они были новыми, выкрашенными яркими белыми красками, современными. Многие котеджи имели свои бассейны, мансарды, гаражи. Он отвлёкся от пейзажа и подумал о тётушках. Какой переполох будет, когда он снова появится у них на пороге в ресторане. Вчера его проводили минимум на месяц.
