Но я пришла. Альфред уже ждал меня, прислонившись к портику церкви перед воротами, на широкой паперти, возвышающейся над площадью. Он похлопывал рукой по железным перекладинам, курил и выпускал дым колечками.
– А, значит, врач сознательно губит свое здоровье? – мне нравилось говорить как можно более дерзким тоном.
– Не люблю отказывать себе в удовольствиях! – небрежно ответил Альфред. – Даже в таких маленьких!
– Ну, ты обещал, что мне будет жарко? Где же обещанная жара?
– Сию минуту! И жара и ветерок! – он отошел немного в сторону и крикнул громко, прорезая всю ночную тишину: – Эй, дружок! Готов ты?!
За углом соседнего дома послышалось ржание. Затем еще один громкий голос ответил:
– Я всегда к услугам месье!
– И мадемуазель! – воскликнул Альфред. – Ну, Розали, вперед! Скоро ты получишь обещанное!
Он кричал так громко, что наверняка разбудил не одного человека, спящего мирным сном. А Альфреду было на это наплевать. Мне тоже. Нам обоим хотелось похулиганить. Нас ждал извозчичий фиакр. Мы ринулись к нему. Едва сели, как Альфред скомандовал:
– Гони!
Фиакр молнией снялся с места и с шумом, поднимая пыль, понеся вперед.
– Вот тебе и ветерок! Вот и жара! По всему Парижу галопом! Нравится?!
– Да еще среди ночи! – мне нравилось. Очень. Безумно. Я еще никогда не чувствовала себя такой свободной. Я была счастлива. Мне казалось, что у меня выросли крылья.
Мы неслись вперед, по всей улице Ройаль, ведущей к площади Согласия, пролетели возле обелиска и двух фонтанов, направляясь дальше прямо на громаду Национального собрания. Ясное до сих пор небо слегка заволокло облаками, и в таком романтичном затемнении город словно поощрял наше неблаговидное поведение, улицы и огромные здания окутались дрожащей дымкой от газовых рожков и подстрекали двух отчаянных молодых людей на еще большие глупости. Наверное, ни один город в мире не был так прекрасен в этот ночной час, когда, преображенный атмосферой интима, он обещал одарить самым немыслимым. Но это было еще не все. Мы летели, как угорелые и вдруг, перед моим носом появляется бутылка лучшего шампанского.
Я разгорячилась еще больше. Мне позволяли его пить, но только по самым большим праздникам и всего чуть-чуть.
– Держи бокалы! – воскликнул Альфред.
Он громко стрельнул. Пробка вылетела, и пена полилась на мое платье и его костюм. Затем мы залпом осушили свои бокалы.
– Жарко?!
– Почти!
– Тогда, еще! Пока не запаришься!
Мы описывали круги по всему центру Парижа. Я впоследствии никогда не забывала ощущений, которые испытала той ночью.
Все происходило так красиво, как в сказке, можно было надеяться, что и вся жизнь пройдет так же весело и замечательно!
Наконец, конь выдохся, устал извозчик, и мы с Альфредом тоже утомились.
Остановились. Конь бешено дышал. Оказалось, мы вернулись на прежнее место, к воротам церкви.
Там Альфред отпустил возницу, сунув ему горсть монет. Потом взял меня под руку, совершенно бесцеремонно, но заодно приятно.
– Ну что, Альфред – заводной парень? – сверкнули его глаза.
– Вроде бы!
– И Розали согласна, чтобы ее за него сосватали?
Я рассмеялась на всю улицу. Он резко остановился и сжал мой локоть.
– Пойдешь за меня?! – он сопел мне прямо в лицо, его дыхание сохраняло еще аромат шампанского.
– Я разве не говорила, что горе тому, кто на мне женится?!
– Не беспокойся, я тоже не подарок! Ну что, пойдешь?!
– Почему бы и нет?
– Значит, «да»?
