— То есть Кайрат не в курсе? — он сокрушённо покачал головой. — Или он настолько козёл, что отказался тебе помогать?
— Мы расстались, — ей оказалось невыносимо тяжело произнести это вслух.
— Да вы вроде никогда и не сходились.
— Влад, давай не будем об этом, — встала она, и её виновато опущенные плечи, наверно, говорили сами за себя. — Позвони, если надумаешь. Я даже не скажу, что не останусь в долгу. Буду твоей вечной должницей.
— Сильно рискуешь с такими обещаниями, — он тоже встал и оказался неприлично близко.
Она вздохнула, и знакомый запах его парфюма окончательно убедил её в том, что за эти пять лет Влад не сильно изменился.
Она почувствовала его губы на своих волосах.
— Дура ты, Оксанка, — сказал он её макушке.
Да кто бы возражал! Она и подумать боялась какая на самом деле дура.
— Ты не можешь принять его предложение! — вынесла свой вердикт Данка.
Она металась по кухне, как муха между створками окна. Маленькая, худенькая, деятельная. Даже в этом небольшом пространстве ей удалось, наверно, налетать пару километров, пока она слушала Оксанкин рассказ.
— Не можешь и точка, — остановилась она.
— Дан, он предложил сто тысяч в месяц, — устала отбиваться от неё Оксанка. — И я уже согласилась.
Она рисовала пальцем на кухонном столе замысловатые узоры, и изредка поднимала на мечущуюся подругу глаза.
— Господи, Оксана, ну зачем? — Данка сокрушённо выдохнула. — Мы бы пристроили тебя в «Савой».
— Правда? И даже зарплату бы мне такую дали?
— Ну, может быть, чуть поменьше, — приземлилась Данка на табуретку, привлекая её внимание.
— И чем бы я у вас за такие деньги занималась? — бросила своё рисование Оксанка и посмотрела на подругу в упор.
— А чем ты будешь заниматься в этой «Золушке»? — не сдавалась Данка.
— Чем умею. Закупками. Обувь, одежда, аксессуары, — голос её звучал почти уверенно, хотя на самом деле никакой уверенности в том, что она справится, у неё и в помине не было.
— Ой, мы бы и в «Савое» нашли что тебе закупать.
— Даже не сомневаюсь, — оценила её обиженно поджатые губы Оксанка. — Только зарплата у вас как у всех. Тридцать, тридцать пять. Такую работу я и без твоей помощи нашла. По иронии судьбы в твоём бывшем супермаркете. А мне надо семьдесят минимум.
— Сделали бы тебе семьдесят, — нахмурилась Данка.
— Вот именно, сделали бы. И как интересно я смотрела бы в глаза своим коллегам? И как после этого они стали бы относится к тебе?
— Они могли бы не знать.
— Дан, я тебя умоляю, — привалилась она спиной к стенке и поставила ногу на табурет. — И бухгалтерии бы не сказала? Или, наивно полагаешь, бухгалтерия бы помалкивала в тряпочку? Или, может, ты мне со своего кармана собралась платить?
— Да хоть бы и из своего, — теперь уже Данка отбивалась от неё.
— Да, действительно! — встала Оксанка. — Гениальная идея! Только ты сама-то давно стала женщиной состоятельной, чтобы милостыню раздавать?
— Да не милостыня это, Оксан! Просто помощь.
— Мне не нужна такая помощь, Дан, — нависла над ней Оксанка. — Не нужна. Не такой ценой. И я её уже попросила.
Она подошла к окну, но мысли её были далеки от картины безоблачного весеннего вечера. Она и не сомневалась, что Данка что-нибудь придумала бы, только ей действительно не нужна её помощь.
— Ты могла бы вообще ничего не просить, — сказала ей в спину Данка. — Просто сказала бы Кайрату и всё. Могла бы и не работать, и не унижаться перед богатеньким дяденькой, и вообще это неправильно.
