– Какой-то особо сильной охраны у нас в поместье нету, – пояснила она. – Только несколько наёмных сторожей, о причинах – потом. Да и телохранитель – это так, для пущей важности, но, бывает, нужен и по необходимости в неблизких поездках. Нам шесть часов езды, мало ли что приключиться может, когда мой, например, целительский дар окажется бессильным.
– А у Максима?
– Он – «водник» и в меньшей степени «огневик». Защититься и защитить может.
– А что, бывали случаи?
– Бывали. К сожалению, – нехотя ответила Наталья Ивановна. – И да, сразу объясню своё несколько, может быть, странное поведение при встрече. Сразу-то во время признания тебя наследником со стороны богини и вручения родового перстня я ещё сдержалась.
Баронесса открыла свою сумку, куда уже поместила Глебово досье. Вынула нечто вроде портмоне, покопалась там.
– Посмотри-ка на это фото и в зеркальце.
На фотографии – супружеская молодая пара и пацан лет пяти возле подъезда какого-то особняка. Взрослые улыбаются, глядя в объектив, ребёнок серьёзен, может, «птичку» обещали, ждёт. Глебу не нужно долго присматриваться, чтобы признать отца с матерью – всё-таки в шесть лет, когда им пришлось трагически расстаться, зрительная память работает нормально.
– Узнал? – спросила баронесса, увидев застывшее лицо Глеба. – И я узнала, посмотри на себя в зеркало – вылитый отец, только глаза материнские, синие. Стало быть, ты и есть мой настоящий внук. Глеб Игоревич Гамаюнов. Но как это могло получиться, не представляю себе.
– А как случилось, что они погибли?
– Пропали, так скажем, – поджала губы бабушка. – До сих пор никто ничего не выяснил. За одиннадцать лет! Никто, в том числе полицейские и наёмники-маги. Игорю нужно было в Псков по делам, он и прихватил с собой вас с матерью, чтобы развлечься маленько – у нас-то скука. Не доехали они. Что случилось, неизвестно. В тот день перед городом произошло несколько автомобильных аварий, но все пострадавшие опознаны. Лишь на одном месте дороги – чёрное пятно, а относится ли оно к нашей трагедии, кто бы сказал? Никаких следов, магических – тоже. Потому и не гасла у меня надежда, что не погибли они. Как видишь, частично оправдалась… Мы, кстати, будем проезжать то место. Пятна, конечно, давным-давно нет, но я всегда оставляю там цветы.
Наталья Ивановна поднесла к глазам платок, хотя слёз и не было – выплакала все за одиннадцать лет. А перед глазами Глеба снова возникла страшная картина. Особенно часто он видел её в первый год пребывания в интернате. Вот они едут в город. Отец – на переднем сиденье рядом с водителем. Часто оборачивается к матери, о чём-то говорят, смеются. Глеб прилип к левому боковому окошку – в такой дальней поездке впервые, потому интересно всё-всё. За зарослями камыша блестит вода, по которой снуют лодки, утки. Река Великая. На другом берегу – леса, прерываемые разной величины посёлками, в небе – редкие облака и парящие чёрные и белые птицы…
Удар! Зад машины взмыл вверх, упал. Водителя с отцом швырнуло на лобовое стекло, Глеба с матерью – в спинки передних сидений. О ремнях безопасности, тем более, о подушках безопасности и речи не было. Дверца рядом с Глебом распахнулась, и мать каким-то чудом просто вытолкнула его из автомобиля. Но перед этим… Взгляд мазнул по переднему стеклу. Даже сквозь сеть трещин видно, что на дороге перед капотом стояли два человека: серьёзный, сосредоточенный постарше и ухмыляющийся молодой. Оба держали в руках непонятные штуковины. И всё – темнота и боль. Он бы, наверно, не описал эти физиономии, скажем, для фоторобота, но картинка осталась чёткой.
