Под мраморным небом - страница 36

Во время загонной охоты тысячи солдат брали в кольцо большой участок местности и, стуча в барабаны, начинали медленно сближаться, сгоняя напуганных животных к деревянному ограждению, в котором были оставлены большие проемы. Как только звери забегали в загон, проемы закрывали, и животные оказывались в западне. Затем начиналась охота.

Я несколько раз наблюдала камаргах и должна признаться, что это зрелище не по мне. Мужчины пускали в оленей стрелы, гепарды преследовали более мелкую добычу. В зависимости от размера ограждения, охота могла длиться до самого вечера, а то и несколько дней.

Нынешнее ограждение было относительно небольшим. Значит, отец не хотел долго находиться за городом. У него были более насущные дела, ведь с севера и с юга империи угрожал враг. К тому же отец не очень любил охоту. Сейчас он устроил камаргах лишь для того, чтобы порадовать своих приближенных и офицеров нашей армии. Ведь большинство мужчин обожали охоту.

Дара, как и индусы, верил в переселение душ, поэтому никогда не принимал участия в подобных развлечениях, – как знать, вдруг загнанная лисица окажется кем-то из его предков? Я разделяла отвращение брата к охоте и не стыдилась того, что он, возможно, будет единственным мужчиной в шатре. Пожелав мужу удачи, я спешилась и поспешила скрыться от солнца в тени шатра.

Дара уже был там, сидел на подушке, изучал санскрит, жуя жареные шарики сыра из козьего молока. Немногие мусульмане могли читать на санскрите, и мой брат решил в совершенстве овладеть этим древнеиндийским языком. Мама отдыхала рядом с Дарой. Живот у нее уже был размером с арбуз. Я сняла сандалии и, осторожно ступая между блюдами с едой и сосудами с напитками, пробралась к ней.

– Ой, какая ты большая, – сказала я, кладя ладонь на ее упругий живот.

Мама крепко меня обняла. От нее пахло мускусом.

– Я так соскучилась по тебе, Джаханара.

Мои глаза наполнились слезами, но я постаралась сохранить самообладание.

– Почему тебя так долго не было? – спросила я, вдруг вспомнив весь ужас минувших недель. Чтобы не расплакаться, я прикусила губу. – Ты нужна не только отцу. – Я понимала, что веду себя как ребенок, но моя любовь к маме была сродни тигренку, постоянно требующему мяса, а она оставила меня как раз в такое время, когда я особенно в ней нуждалась.

– Что случилось?

– Замужество, мама. Я вышла замуж.

– Ну и что? – подал голос Дара. Он задал свой вопрос тихо, чтобы не привлечь внимания других женщин, находившихся в шатре.

– А то, дорогой братец, что некоторые люди не столь благородны, какими они тебе представляются, – прошептала я. – И не всем так везет в браке, как тебе. – Я обожала Дару, но порой его наивность придавала мне смелости. – Если б Аллах не сделал тебя мужчиной, возможно, ты на многое смотрел бы иначе.

Дара отложил книгу:

– Кхондамир плохо с тобой обращается? Вчера он мне показался вполне достойным человеком. Он...

– Прекрати, прошу тебя, – сказала я, не желая объяснять ему то, что и так было очевидно.

Мама сжала мою руку:

– Теперь мы дома, Джаханара. И мне жаль, очень жаль, что ты несчастна в браке. Чем тебе помочь?

Мама была бесконечно сильной женщиной, и, услышав ее слова, я села прямо, вдруг испугавшись, что она может счесть меня слабой. Да, я была обижена на родителей за то, что они отдали меня в жены Кхондамиру, но не хотела, чтобы мама думала, будто свое счастье я ставлю превыше долга. Маму, как и меня, выдали замуж без ее согласия, и если я хотела заслужить ее одобрение, то мне следовало скрывать свою боль. Слуги поставили перед нами чаши с водой, ароматизированной лимоном.