Она видела, что он переживает, поэтому сказала:
– Конечно, я отправлю её туда со всеми удобствами. Она поедет в нашей карете с гербом, и все будут думать, что это едет какая-то важная персона, и, конечно, я потребую, чтобы она обязательно написала мне по приезде. Так что переживать и волноваться тут не о чем.
Она глядела на него с таким спокойствием и так была равнодушна к предмету их разговора, что он возмутился:
– Девушка поедет одна! Такая долгая и тяжелая дорога, и совсем одна! Вам не совестно, матушка и совсем её не жаль?
Она поджала губы, пытаясь сдержать своё возмущение, и сказала:
– Шестьдесят вёрст – не так уж и много, женщины могут преодолеть и бόльшие расстояния. А Лизет молода и здорова, ей не составит особого труда проделать этот путь, тем более что погода сейчас устоялась, а дороги в хорошем состоянии.
– Вы настолько бесчувственны и холодны, что это ранит меня! – продолжал возмущаться он. – Она провела в этом доме почти год, а вы так и не поняли, не полюбили её, даже не пытались! Хотя она достойна этого и даже большего! И если бы вы позволили ей, она бы раскрылась, она бы стала блистать в свете, но вы не захотели! Вы испугались!
– Ну, хватит! – воскликнула она, не сдержавшись. – Ты сказал очень много, о чём после пожалеешь. Ты не вправе осуждать меня, я твоя мать, и всё, что ты имеешь, это благодаря мне! – Она тяжело выдохнула. – Мы с отцом дали тебе самое лучшее, и вот твоя благодарность – всё, что ты можешь, это тратить его деньги! Ты влюбился в неё только оттого, что тебе нечего было делать, только от скуки, а не потому что она какая-то особенная!
В последнее она вложила всё своё возмущение, накопившееся за долгое время, и, наконец, смогла взять себя в руки, а он, наоборот, ещё больше разошёлся:
– К вашему сведению, матушка, не я один в этом доме бездумно трачу деньги отца. Вспомните, ваши недавние обеды, которые изрядно потрепали нервы вашему мужу. – При этом она побледнела, не силах что-либо вымолвить, а он продолжал. – Так что хватит попрекать меня, я веду жизнь мало чем отличающуюся от жизни других. Но то, что вы сделали с Лизет, я никогда не забуду и вам не прощу!
Он встал, и, кинув тяжёлый взгляд на мать, направился к двери. Чуть помедлив, он повернулся, и сказал:
– Я поеду вместе с кузиной, я обязан сопроводить её и убедиться в её безопасности. Не пытайтесь остановить меня, я уже всё решил.
Она тоже встала, поражённая его внезапным решением:
– Ты не можешь ехать! Вы вдвоём окажетесь в неловком положении! Опять пойдут слухи, от которых я с таким трудом избавилась в прошлый раз!
Она чуть ли не умоляюще смотрела на него, потеряв всю свою холодность и чопорность. Он, чувствуя себя победителем, был доволен произведённым эффектом, но затем решил сгладить между ними напряжение, сказав ласково:
– Ну, подумайте, матушка, что будет намного приличнее, если девушку будет сопровождать родственник. Я делаю это не из каких-то своих личных побуждений, а только для того чтобы сохранить репутацию нашей семьи. Подумайте, что скажут родственники в деревне, увидев Элизабет одну? Что вы грубо обошлись с ней, что выгнали её из дома, что она попала в немилость. И вы думаете, они захотят принять у себя надолго такую особу?
Он усмехнулся, видя, что она постепенно принимает ход его мыслей. Она поняла, что его аргументы обоснованы, и как бы ей не хотелось его отпускать, как бы её не страшила мысль об их совместном путешествии, она приняла его идею с несвойственным ей смирением.
